Кольцо Моргота

Когда Вайрэ умолкла, Валар долго сидели в молчании, пока наконец вновь не заговорил Манвэ. «Во всем, что было сказано, есть разум и мудрость. Воистину, имея дело с Детьми, мы сталкиваемся с загадками, и у нас нет ключа к полному их постижению. Отчасти Дети - одна или даже главная из тех «новых вещей», о которых говорил Аулэ*. Но все же они пришли в Арду Искаженную, и так было суждено, и было суждено им претерпеть Искажение, даже если прибыли они изначально из-за пределов Эа. Ибо об этих «новых вещах», в коих зрим мы перст Илуватара, можно сказать: у них может не быть прошлого в Арде и их невозможно предсказать до их появления, но все же их будущее можно предвидеть согласно мудрости и знанию, так как они стали наконец частью Эа и частью прошлого для всего, что последует. Поэтому мы можем сказать, что эльфам суждено было узнать «смерть» (какой она возможна для их рода), ибо они были посланы в мир, содержащий «смерть», и имели облик, для коего эта «смерть» возможна. Ведь хотя согласно их первоначальной, неискаженной природе их тело и дух должны жить вместе, но все же это две сущности, различные, и их разлука (что есть «смерть») – возможность, заложенная в этом союзе.

*Подразумевается, что хотя они появились в Великой Теме, но были внесены туда самим Эру, без посредства кого-либо из Айнур; и даже так они не были полностью открыты Айнур.

Я думаю, Аулэ и Ниэнна ошибаются; ибо они сказали разными словами почти одно и то же: Смерть, исходящая от Исказителя – это одно, а Смерть как инструмент Эру – другое и отличное: первая происходит от злобы и поэтому несет лишь зло и неизбежное горе; другая, будучи благом, влечет за собой исключительно непосредственное добро и поэтому не зла и не горестна или горе легко и быстро исцеляется. Ибо зло и печаль смерти явно присутствуют в самом разрыве и разрушении природы, которые сходны в обеих (иначе их нельзя назвать смертью); и обе случаются только в Арде Искаженной и согласно ходу событий в ней.

Поэтому я полагаю Ульмо более правым, считая, что Эру не нуждается и не пожелал бы использовать в качестве особого инструмента для свершения блага то, что является злом. Поэтому зачем бы ему вводить смерть как «новое» в мир, который уже страдает от нее? Тем не менее, Эру есть Владыка Всего и использует как орудия для своих конечных целей, кои благи, все деяния и замыслы своих созданий, великих или малых, служат ли они ему или противятся. Но мы должны верить, что его воля в том, дабы эльдар, служащие ему, не повергались в уныние горестями и злом, которые они встретят в Арде Искаженной; но должны набираться силы и мудрости, коих они бы не достигли иначе: что дети Эру должны стать настоящими дочерьми и сыновьями.

Ибо у Арды Неискаженной есть две стороны или смысла. Первая – та Неискаженная Арда, что они различают в Искаженной, если их взор не застит туман, и стремятся к ней, как мы стремимся к Замыслу Эру: это основание, на котором возведена Надежда. Вторая – та Неискаженная, что будет: то есть, если говорить согласно Времени, в котором они существуют, Арда Исцеленная, что будет величественней и прекрасней, чем первая, из-за Искажения: это сама Надежда, что поддерживает их. Она исходит не только от стремления к Замыслу Илуватара Прародителя (которое само по себе может привести тех, что живут во Времени, лишь к сожалению), но также из веры в Эру Вечного Владыку, в то, что он благ и все его дела закончатся благом. Именно это отрицал Исказитель, и в этом отрицании – корень зла, и конец зла – отчаяние.

Оттого и после слов Вайрэ, я не отказываюсь от сказанного ранее. Ибо хотя она говорит не без оснований, но о том, что думает, а не знает наверное. Валар не могут быть уверены в воле Детей и не должны притязать на такую уверенность.

И даже если бы они были уверены в одном этом случае с фэа Мириэли, разве отменит это союз любви, что некогда был заключен меж нею и ее супругом?

Или лишит силы суждение, что верность ему была бы для Финвэ лучшим и более благородным путем, более согласным с Ардой Неискаженной или воле Эру, попустившему это? Статут открывает свободу более низкому пути, и соглашается со смертью, и одобряет смерть, и не может исцелить ее. Если этой свободой воспользуются, зло от смерти Мириэли обретет силу и принесет печальные плоды.

Но это дело передаю я ныне Намо Судии. Пусть говорит последним!»

Тогда заговорил Намо Мандос, сказав: «Все, что я слышал, я обдумал вновь; хотя о приговоре было сказано ничего, кроме того, что уже говорилось при создании Статута. Да будет провозглашен Статут, ибо он справедлив.

Наше дело – править Ардой и советовать Детям или приказывать им в том, что отдано в нашу власть. Поэтому наша задача – ведать Ардой Искаженной и объявлять, что в ней справедливо. Мы можем указать более высокий путь, но не можем принудить свободное существо идти по нему. Это приводит к тирании, уродующей добро и делающей его ненавистным.