Колумб Австралии. (Докум. повесть о Педро Киросе)

Уж он-то прекрасно понимал, какое богатство можно было прибрать к рукам, получив португальскую корону. Правда, в самой-то Португалии дела обстояли ненамного лучше, чем в Испании. Она тоже превратилась в своего рода транзитный рынок для иностранных купцов. Но Португалии принадлежали обширнейшие колонии, и заполучить их было весьма и весьма заманчиво.

Прежде всего по испытанной методе пустили в ход деньги. И к тому времени, когда испанские войска, тотчас после смерти Энрике, вторглись — безо всякого предупреждения — в Португалию (35 тысяч отборных, закаленных в боях солдат и офицеров, прошедших боевую выучку на полях чуть ли не всей Европы, против не более чем 10 тысяч деморализованных и значительно уступавших им э вооружении и боеспособности португальцев), вопрос был, собственно, предрешен. Крепости, чьих командиров подкупили агенты Филиппа Наедались без боя, и в сентябре 1581 года испанские войска вошли в Лиссабон. .

Теперь всем Иберийским полуостровом владел один хозяин. Соединенное королевство именовалось «Испания и Португалия», и услужливые историки доказывали, что все свершилось должным образом: ведь Филипп II — это всем известно — приходится внуком Мануэлю Португальскому.

Разумеется, Португалии была предоставлена «автономия»: Филипп II был достаточно осторожен, чтобы не восстанавливать против себя португальскую знать прямым вмешательством в ее доходы и дела. Разумеется, на всех приемах торжественно ¹ провозглашались здравицы за воссоединение (наконец-то!) в едином государстве братских народов, и сам король дал торжественное обещание печься о благе новых подданных.

Таковым «новым подданным» оказался и Педро Кирос. Но о том, что он по рождению, по крови не испанец, а португалец, ему будут напоминать всю жизнь.

Итак, Педру Кейрош, или на испанскийг лад — Педро Кирос, португалец, человек еще молодой, сведущий в мореходстве, имеющий диплом португальского кормчего и, следовательно, полную возможность служить сколько ему угодно на португальских кораблях, вдруг совершает весьма важный для себя шаг; отправляется в Испанию.

И сразу возникает вопрос: зачем? Вряд ли так уж плохо было ему в родной стране. Все-таки он сумел добиться многого: кормчий — должность респектабельная и интересная, и, наверное, если бы речь шла только о карьере как таковой, Кирос мог быть более или менее спокоен за свое будущее. Так же как и многие другие, сумел бы он, если б пожелал, пуститься в предпринимательство и спекуляции.

Но нет, не прельщала Педро карьера спекулянта и скоробогача, другого закала был человек. Это исключалось. И судя по его поступкам, исключалась вообще португальская сфера плаваний. На это, очевидно, были немаловажные резоны. Если взять в расчет последующие события, есть все основании предполагать, что у молодого моряка была действительно весьма и весьма основательная причина перебраться из Лиссабона в Севилью. Во всяком случае, ничуть не меньшая, чем в свое время у Колумба или Магеллана.

Справедливости ради следует заметить, что у обоих прославленных исследователей не было другого выхода, поскольку их планы, как известно, не получили поддержку в Португалии. Но и Киросу не приходилось рассчитывать на осуществление своей идеи, если он останется в Португалии. Не только потому, что в этом «автономном» государстве ничто в конечном итоге не решалось без соответствующей санкции испанского монарха. Но и потому, что его замыслы непосредственно относились к компетенции Испании. Ибо то, что интересует Кироса, на многих глобусах и атласах его времени носит название: Terra Australia incognita — Неизвестная Южная земля.

Свое начало она — так ее обычно изображают картографы того времени — берет где-то в районе Новой Гвинеи (чго собой представляет эта самая Новая Гвинея, тоже еще не ясно: самостоятельный ли остров или оконечность Южной земли) и, расширяясь, тянется через южные широты Южного моря к Магелланову проливу.

Отправиться на поиски Неизвестной Южной земли можно было только из Перу — при соответствующем разрешении, конечно.

Все было, однако, непросто. Помимо всего прочего, тот, кто хотел служить на судах испанского королевского флота, подвергался строгому экзамену в так называемой Торговой палате, которая еще со времен Америго Веспуччи была одновременно и своего рода навигационной школой и школой картографов. Ни один корабль не мог выйти без ее ведома из Севильи, главной испанской гавани, и никто не вправе был ступить на палубу корабля, идущего в Новый Свет без ее разрешения. Что уж там говорить о тех, кто вел корабли, о кормчих, которым доверялись секреты атлантической службы. От них требовали не только знания географии, космографии, морского дела, правил кораблевождения, но в довершение всего еще и доскональнейшего знания маршрутов, по которым шли корабли в Новый Свет и обратно..

Кроме того: в испанские владения в Америке допускали только тех, кто мог доказать, что в числе их родственников и предков нет иудеев и мавров. Не разрешался въезд и новообращенным — тем, кто, отрекшись от веры отцов, перешел в католицество.