Колыбель для ласточки

«Вдруг Карина решила рассказать об анониме? — встревожился Кузнецов. — Если Наташа догадается, кто прячется за незнакомцем? А если Фурский уже в курсе, и у них есть план? Я должен всё выяснить».

Наталья двинулась к двери. Кузнецов остался на месте. Но как только стук её каблуков стал затихать, выбежал следом.

* * *

Кариша. Ангел мой. Моя жизнь.

Такие приятные слова. И дальше.

Она дрянь. Ни о ком не думает. Она опасна.

Такие злые слова.

Карина не понимала, как в её отце может сочетаться столько разномастных чувств по отношению к собственным дочерям? Они обе были ему родными, но почему-то Наташу он всегда обижал. Будто вымещал злость. Но за что? За низкую неуспеваемость, дурной характер? Или за схожий азарт, так раздражавший маму? Но Карина тоже была далеко не лапочкой и любила азарт. В меньшей степени, чем папа с сестрой, но сделать что-то на спор или поиграть, например, в игровые автоматы была не прочь. Запрещённые в России однорукие бандиты никуда не делись. Они были, только их местоположение знали единицы.

Почему же тогда папа так ненавидел Наташу? Ведь он её именно ненавидел! Откуда столько злости, агрессии? Почему он отзывался о ней так грубо?

Эти мысли не оставляли Карину в покое всё то время, пока он сыпал убеждениями, мягко переходящими в угрозы, говорил, что подумает о том, чтобы лишить её доли в фирме, если она не согласится уехать.

Карина не соглашалась. Снова попыталась поговорить откровенно, намекнула на угрожающую ему опасность, сообщила о встрече с детективом. Воспринял спокойно, будто ему нечего было скрывать. Но ему было что! Иначе к чему такая спешка?

Когда она приехала в отчий дом, квартиру, где они жили все вместе, пока не умерла мама, он сразу протянул ей скан электронного билета в Новгород. На вокзале тебя встретит человек, говорил он, выдаст следующие инструкции.

Всё так таинственно и так страшно. Карина терялась в эмоциях. С одной стороны, ей передавалось его нешуточное беспокойство. С другой, раздражало, бесило, унижало такое отношение. Она давно выросла, а он вёл себя с ней, как с ребёнком. И папа оскорблял Наташу!

Не думай о ней, я сам разберусь с её проблемами, бросал он словами, но при этом совершенно ничего не объяснял! Как же Карина устала от тайн! Как же ей всё осточертело!

Они разругались вдрызг, когда она сорвалась, прямо спросив про игру «Соседи» и участие Наташи. Он рыкнул ей, что, не зная об игре, она останется целее.

Карина стала набирать сестру и пообещала папе сегодня же встретиться с ней в их тайном месте. Затем, громко хлопнув дверью, вылетела из квартиры.

Теперь она брела по Банковскому мосту. Это было их любимое с Наташей место. В детстве они с мамой, папа практически всегда был занят, приезжали сюда и гуляли по каналу Грибоедова, любовались храмом Спаса на Крови, Казанским собором и домом Зингера. В последнем мама часто покупала им сказки — большие книги с иллюстрациями. Многие сохранились до сих пор. Лежали на антресоли.

Прогулка по мосту превращалась в настоящее временное путешествие. Мама рассказывала легенды о крылатых львах и богах древней античности. И так живо рисовала образы, что дочери верили. Карина в меньшей степени, а Наташа заслушивалась. Когда-то она была такой наивной и романтичной. Даже мечтала о прекрасном воине в повозке, запряжённой этими самыми львами. Куда исчезла та девочка?..

Карина надеялась, здесь, в этом сказочном месте, наполненном большим количеством добрых воспоминаний, ей всё же удастся воскресить ту маленькую фантазёрку и поговорить с ней по душам.

* * *

Фурский был зол и винил во всём старшую. Его сжигал страх за Каришу. Честный разговор с сестрой не мог закончиться хорошо. Только не для неё. Обе чересчур влекомые эмоциями, но Наташа ещё и агрессивна. Поэтому она так хотела быть в числе игроков. По этой же причине Олег выступал категорически против. В Игре нельзя поддаваться панике, опасениям, сомнениям. Чувствам. Трезвый взгляд, холодный расчёт, адекватный азарт — они ключ к успеху.

Он попытался дозвониться старшей, но дочь сбрасывала, вселяя в него всё большую тревогу. Карина тоже не брала. Олег не мог сидеть на месте, достал пистолет, на всякий случай, и вызвал водителя, попутно перебирая в памяти все места, какие дочери могли считать своей тайной. Для него подобных не существовало, он знал всё о своей семье, но от этого легче не становилось. Мест было слишком много, а времени слишком мало. Что, если он не успеет?

Водитель объехал пробку — гнал прямо по тротуарам, отшвыривая клаксоном прохожих в стороны. Фурский включил внутри себя Нулевого — знатока людей и их поступков. В памяти завертелись шестерёнки, задрожали обрывки прошлых лет: картины радостных событий и печальных моментов.

Перед глазами возникла жена. Не безмолвная на холодном полу, а живая, искрящаяся счастьем. Она улыбалась, помогая девочкам надеть куртки. Они собирались погулять по городу. Это был выходной, но Олег предпочёл остаться дома. Игра только-только начинала давать свой богатый урожай.

— Конечно! И как я мог сразу не понять?!