Колымский тоннель

отдельно, кладовочки, шкафчики, полочки все с дверцами, элевизор на стене, тонкий, как картина.

Правда, без терминала, но с телефоном, Все в домике электрическое, вокруг домика фруктовый сад,

а рядом с домиком -- гараж. В гараже низкая легковая машина с мощным бесшумным мотором, и я

умею на ней ездить сама, за рулем! Еще в гараже мотоцикл.Без коляски, тоже с очень мощным

мотором. Но мне на нем ездить запрещено, потому что я гоняю, как ведьма на помеле, и могу

разбиться. Разбиваться мне запрещено. Зато когда я приезжаю на работу, я должна много летать на

маленьком самолете -- высший пилотаж. Я прыгаю с парашютом с большой высоты и тоже всяко

должна кувыркаться, и это мне очень нравится. Мне не нравится только крутиться растопыренной в

колесе -- некрасивое занятие, хотя и полезное. И кувыркаться в закрытой кабинке на вертящейся

стреле мне тоже не нравится: кожа на лице отвисает, а глаза мои прекрасные, умные, выпадают,

хоть руками держи, но руками даже не двинешь, они тяжелые. (Это устройство называется

"центрифуга", но я постараюсь не употреблять такие неприличные слова). Зато могу хоть целый час

прыгать на резиновом столе -- это очень славно, потому что можно всяко кувыркаться в воздухе, как

в небе.

Но я не летчик. Летчики летают на больших, страшных самолетах с дырками по бокам и сзади.

Огонь и грохот. Мой самолетик -- с винтом, просто для здоровья. Меня и кормят особо -- не тяжело и

сытно. А работа наша -- приборы, цифры и чертежи. Нас пятеро. На работе мы все в одинаковых

голубых комбинезонах. В них все удобно делать, и в туалете удобно, и стирать не надо, потому что

кругом очень чисто, а в конце недели мы одежду сдаем и получаем свежую.

Тех, с кем работаю, я знаю и люблю. У Дины черная кожа. Роберт тоже черный. Чен, наверно,

китаец. А мы с Георгием -- белые.

Но той любовью, которая только на двоих, никто ни с кем в нашей пятерке не связан. Дина очень

темпераментная, она без мужчины страдает, у нее один постоянный гость после работы -- он тоже

черный и занимается какой-то техникой где-то в нашем же Центре (интересное название для

организации -- просто Центр). Роберт -- очень молодой и очень талантливый в науках, поэтому

девушками не интересуется пока и сам скромен, как девушка. Чен имеет жену и троих детишек, они

ежедневно подвозят его к Центру и уезжают, старший сын лет десяти хорошо водит машину. (Мне

всегда хотелось посмотреть, как он достает до педалей, а оказалось, что ничего особенного -- на

педали надеваются еще одни педали, на раздвижных ножках.) У Георгия нет женщины или девушки,

но есть интерес ко мне. А я имею интерес к одному любителю быстрой езды на мотоцикле, но работа

пока не позволяет мне завести от него ребенка.

Что значит -- "пока"?

"Пока" -- это цель нашей подготовки и даже нашей жизни. Мы уже заканчиваем занятия в классах

и на макетах, мы уже начали обживать свой корабль, на котором поднимемся туда, где движется

Луна.

Найду ли слова, чтобы объяснить тебе мою работу? Ведь язык, на котором я говорила во сне,

совершенно мне не знаком.

Мы -- пилоты космоса. Наш корабль -- ракета. Он похож на кремлевскую башню, но в три раза

выше и гораздо толще. К нему сбоку прикреплен наш "Челнок". "Челнок" чуть меньше Спасской

башни, у него есть короткие крылья, он называется -- ракетоплан спуска. Большой носитель забросит 71

наш "Челнок" в космическую пустоту, где нет воздуха, и рухнет куда-то в Тихий океан. А мы в

"Челноке" станем маленькой Луной, сделаем свои дела на орбите и спустимся назад, как самолет.

Для нас выложена специальная, очень-очень длинная посадочная полоса. Это будет наш

единственный полет. После него мы будем заниматься наукой, обработкой собранного материала

(мы летим на месяц!), нас будут долго-долго обследовать врачи и биологи, и можно будет все-все-

все. Тогда рожу своему мотоциклисту ребеночка, и будем втроем гонять по дорогам.

Вот такое объяснение, лучше я не умею.

Ах, Вася как утомительны бывают занятия. Иногда устаю настолько, что не могу вести машину.

Но об этом не стоит пробалтываться. Потихоньку от всех, особенно от Георгия, звоню своему

мотоциклисту, и он увозит меня домой. Он на руках выносит меня из машины, вносит в комнату,

осторожно опускает на постель... Тут силы ко мне возвращаются, и мотоциклист убеждается, что мой

будущий полет не стоит волнений, что я способна выдержать любые перегрузки!

Если ты, Васенька, заревновал, то не забывай, что, во-первых, это сон, а во-вторых, мотоциклист

как две капли похож на тебя. Он, по-моему, не из сна, а из моего воображения.

И вот мы на старте. Стартом называется вся эта бетонная площадь, с которой мы взлетим, и

вообще весь комплекс оборудования.

Много людей, нас снимают кинооператоры, наш самый главный начальник произносит речь. Он

говорит, что мы еще до полета стали героями, поэтому наш полет -- только малая часть огромной

программы, что мы прокладываем дорогу к Луне, к Марсу и дальше.

Я стою между Диной и Робертом и думаю о маме с папой. Они сейчас волнуются за меня на

дальней трибуне. Там еще больше народу, чем на старте -- родственники, друзья, дети Чена,