Колымский тоннель

Резерват, о не такой уж большой опасности при переходе границы и искренне радовалась, что рядом

с Васей будет столь надежный и опытный разведчик, как Саша Краснов.

Как-то незаметно, между щебетаньем, накормила, соблазнила, еще раз накормила, а когда

убедилась, что Скидан, перегруженный дневными волнениями, все равно не в состоянии заснуть,

полезла в шкаф и из-под стопки простыней достала толстую тетрадь.

-- Васенька... Вот.

Он взял тетрадь и, не раскрывая, сообщил, что для стихов лучше бы ей найти настоящего

ценителя.

-- Там не стихи, -- другая Светка говорила с ним, та, которую он побаивался: свободная,

самостоятельная и еще какая-то, для какой у него не было обозначения. -- Там мои сны.

-- О, -- сказал Скидан, -- она сны записывает! Как ты их не забываешь...

-- Почитай, -- она пропустила его реплику мимо. -- Может быть, кое-что из этого пригодится тебе

в Резервате.

И опять, как всегда, будто испугавшись, переключилась на обычный бабий тон.

Защебетала, заглядывая в глаза:

-- Когда ты только уехал на Остров Скорби, я себе места не находила. Новую квартиру Такэси

как раз переделывали, как они с Розой хотели, и я им оставила эту, она же и была Такэсина. А сама

ночевала у него в мастерской, где пещера с миражами. Вот интересно, Васенька, в пещеру заходить

боялась, только раз, при тебе, зашла, а вот рядом, в мастерской, мне почему-то было спокойнее, чем

одной в доме. Я представляла, что это мы с тобой ночуем в тоннеле, от Кешки удираем…

-- Мы от Кешки не удирали, -- Скидан поморщился брезгливо.

-- Ну, ладно, это неважно... И тогда я так засыпала, мне снились сны. Они были удивительные --

сразу стала записывать... Вот.

-- И что же? Интересно?

Скидан подумал, что Светкин бабий бред может только испортить ему подготовку к забросу.

Светлана это, наверно, уловила. Она сказала:

-- Мне кажется, интересно, Что-то знакомое, но не наше. Я старалась записать все подробности,

все-все. Тоже как будто ходила в разведку. Потом каждый раз было страшно. Но всегда хотелось

еще попробовать, и я снова там спала. Даже когда им квартиру переделали, я еще раза три

оставалась. А последний раз было такое, что я больше не смогла... Вот.

-- Ладно, посмотрю, -- Скидан распушил тетрадь. -- Ого! Это ты сама столько написала?

Она вскинула глаза и тут же их погасила.

-- Сама. Не веришь?

-- Да почерк вроде твой. Ошибок-то много?

-- А ты не обращай внимания. Читай и меня представляй... Это все я для тебя и писала. Так было

легче: как будто рассказываю тебе, а ты молча слушаешь... Теперь можешь смеяться -- дело

сделано. Я пошла спать.

Она свернулась под одеялом в комочек, а Скидан сел за кухонный стол и стал читать.

Перед первой страницей был вклеен листок с небольшим текстом, озаглавленный

"Предисловие."

"Васенька, -- прочел Скидан, -- я по тебе очень-очень скучаю. Никто другой мне не нужен и ты

ничего обо мне не думай. Только, что я тебя люблю и что у нас обязательно должны быть маленькие

детки. Я всегда о тебе скучаю, даже когда ты лежишь рядом. Может быть, ты думаешь, что так не

бывает, но для меня это неважно. Главное, что мы с тобой есть друг у друга. Эти сны я писала для

тебя вместо писем, пока ты был на Острове Скорби. Как хочешь, так с ними и поступи. Можешь даже

мне не верить, но, по-моему, придумать такое невозможно, только увидеть. Я записала эти сны для 70

тебя, потому что мне кажется, что они тебе где-то и когда-то помогут. Я не знаю, где и когда, я только

чувствую. Но ты мне верь, потому что женщин чувства никогда не обманывают.

Твоя Я".

Интересно, подумал Скидан, верит она сама себе, когда врет? Наверняка верит! Такие люди -- не

очень большая редкость, примерно один на 6--7 тысяч... Ну да бог с ней, верит или не верит. Ближе,

чем с ней, все равно ни с кем не сходился. Будем читать.

1. Сон героический.

Незнамо где и незнамо когда была я красива и молода.

Жаль, что не даются мне стихи: о такой жизни, как у меня, только стихами и рассказывать.

Хороша я была! Помню себя в зеркале. Нос -- прямой, обыкновенный, не длинный и не короткий.

Волосы -- русые, чуть волнистые, в меру длинные, никогда не завивала и не красила. Ушки --

округлые, как по лекалу, не продырявленные, и так хорошие. Глаза -- синие, в меру большие, не

впалые и не навыкате, с нормальными густыми ресницами да еще и умные. Брови не выщипывала,

некогда было. Кожа у меня была гладкая, загар на ней -- золотистый. Фигура -- спортивная, ничего

лишнего, но и всего, что надо, вполне хватало. Походка легкая, движения точные, голос звонкий, но

не резкий. В общем -- красавица. Да еще с каким-то особым высшим образованием.

Это образование получала я что-то долго и в разных местах. Подробностей не знаю, только

помню, что училась без натуги и охотно. А когда отучилась, то попала в такое место, где главное

ученье только и началось.

Жила я от работы далеко, в маленьком уютном домике, со всеми удобствами. Ванна голубая,

вода всегда горячая, мыло пахучее, для волос -- специальное жидкое, в прозрачных плоских

бутылочках небьющихся, пробочки навинчиваются. Спальня отдельно, кухня отдельно, гостиная