Читаем Команда начинается с вратаря полностью

- Говоришь, все равно грязь на поле, - прищуриваясь, что он обычно делает, когда ему что-нибудь не нравится, повторил Константин Иванович. - Запомни раз и навсегда - тренировка должна быть праздником, понял? Иначе это попусту потраченное время. А на праздник одеваться принято соответственно...

Сам Бесков в этом плане всегда безупречен - подтянут, в свежем, словно снятом с витрины, тренировочном костюме. Независимо ни от каких обстоятельств собран, энергичен.

Так выглядят люди, которым неведомы сомнения, жизненные передряги и неприятности, а в тренерской работе, как известно, их хоть отбавляй.

Сколько раз, бывало, добираемся до Ташкента или Алма-Аты чуть ли не сутки, проведя большую их часть в битком набитом такими же, как и мы, пассажирами - неудачниками аэропорту. Едва разместившись в гостинице, спешим на стадион размяться - времени-то до игры в обрез. Усталость одолевает - в сон клонит, ноги ватные, а Константин Иванович, как всегда, выбрит, свеж, с неизменным идеальным пробором, в привычном деловом настроении, словно и не было позади бессонной ночи в жестких креслах аэровокзала и утомительного четырехчасового перелета.

Наверняка и он устал. Но поддаться слабости - значило бы для Константина Ивановича в чем-то уступить себе. Этого он, всегда отмечает Николай Петрович Старостин, не позволял себе никогда и ни в чем.

Тренер не имеет права даже на мгновение выглядеть слабым в глазах своих подопечных. «Надо всегда стараться побеждать в споре с самим собой. Человек, не приучивший себя к этому, ничего в жизни не добьется», - любит повторять «Старший». Это один из его железных принципов, которому он неукоснительно следует, требуя того же и от всех нас.

...Зимой восемьдесят первого года «Спартак» проводил в манеже тренировочный матч с орехово-зуевским «Знаменем труда». В нападении подмосковной команды всем понравился настырный паренек по фамилии Сочнов. Ему, кстати, удалось тогда забить два гола. Вскоре он появился у нас.

Поскольку во второй лиге за Владимиром утвердилась репутация результативного форварда, то рассчитывали, что и в спартаковской атаке он свое место найдет.

Но неожиданно для всех в первом же матче первенства в Москве с «Араратом», проходившем в манеже, Константин Иванович поставил его на место крайнего защитника.

Мы к тому времени уже привыкли, что «Старший» ничего не делает просто так. И с интересом ждали, чем завершится очередной эксперимент. Эффект превзошел все, даже самые смелые ожидания: новоиспеченный защитник действовал в непривычной роли так, будто прежде только и делал, что играл в обороне.

С тех пор у меня на правом фланге появился новый надежный партнер в обороне. Вначале, правда, думали, что, уходя вперед, он непременно будет заигрываться. Но оказалось, что Владимир обладает достаточным чувством меры, которое позволяет ему не забывать о своих главных обязанностях.

Мало кто знает, что Сочнов долго не мог привыкнуть к новому амплуа, хотя сразу в нем всем понравился, -душа звала его вперед, забивать. О чем нет-нет, да и говорил он Константину Ивановичу.

Но тот был непреклонен.

- Пойми, - убеждал «Старший» в разговорах на эту тему, - из глубины твои подключения в атаку гораздо опасней и неожиданней. А станешь еще строже играть в обороне, можешь в классного защитника вырасти.

Вскоре сомнения и переживания перестали мучить Владимира. Как только это произошло, игра его стала более солидной, строгой. И через пару сезонов фамилия Сочнова под первым номером появилась в списке тридцати трех лучших игроков сезона и одновременно в числе кандидатов в сборную.

Правда, что касается сборной, то здесь, я убежден, обошли тренеры вниманием нашего защитника. Как вратарь, которому со многими в обороне довелось поиграть в сборной разных лет, могу с полной ответственностью заявить: и в главной команде страны Сочнов сыграл бы так же интересно и старательно, как и в «Спартаке».

Сочнов - защитник - это тоже открытие Константина Ивановича, состоявшееся не сразу, еще раз доказавшее, как важно уметь побеждать в споре с самим собой.

С Сергеем Родионовым было проще, хотя и здесь «Старшему» необходимо было выбрать момент для запуска его на большую футбольную орбиту.

Сергей - прирожденный форвард, настойчивый в добывании гола, упрямый в единоборстве с противником, умеющий крепко стоять в борьбе с ним на ногах, упорно идти к цели. Но когда он пришел к нам из спартаковской школы в семьдесят девятом, многие из лучших его качеств игрока еще только угадывались. Константин Иванович не спешил вводить его в основной состав, наигрывая в дубле. Серега хоть и молодой, но уже с характером. Вслух недовольства не высказывал, однако чувствовалось - обижается.

А зря. Ему и места тогда в составе не было. Справа - Жора Ярцев, уже с именем. Слева - Эдик Гесс, резкий, разворотливый, с хорошо поставленным ударом с обеих ног. Про Родионова не забывали, старались выпускать на замену. Но то, что сразу после прихода в «Спартак» Сергея не ставили играть за основной состав, ему только на пользу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное