Читаем Команда начинается с вратаря полностью

Мало кто знает, что с некоторых пор театральные коллективы столицы, а также сборная Госкино во главе с капитаном Никитой Михалковым проводят два турнира в год - зимний и весенний. Мне доводилось неоднократно бывать на этих матчах в роли зрителя. И, поверьте, вратарские приемы Мартынова, смелые проходы Фатюшина, изобретательность Михалкова вызывали чувство профессионального уважения.

Как правило, первенствует в подобных состязаниях сборная Большого театра, составленная в основном из артистов балета, всегда находящихся в отменной спортивной форме. «Маяковцы» занимают обычно второе призовое место. Ну, а на третьем чаще всего оказывается дружный коллектив «ленкомовцев», тон в игре которых задают два темпераментнейших форварда - Александр Абдулов и Николай Караченцов. А тренерское слово здесь принадлежит Олегу Янковскому, в прошлом, говорят, неплохому голкиперу.

Сами актеры шутят, что профессиональную спортивную практику они проходят на экране. Так, Александр Мартынов «становился рекордсменом мира» в картине «Право на прыжок». Армен Борисович Джигарханян и Виктор Иванович Коршунов исполняли роли футбольных тренеров в лентах «Одиннадцать надежд» и «Удар, еще удар!..» А Анатолий Владимирович Ромашин был наставником советских волейболисток в фильме «Путь к медалям». Кстати, он же утверждает, что идея «двойной» стенки (когда при штрафном сначала против мяча выстраиваются все футболисты, тем самым закрывающие обзор игрокам и вратарю противника), так часто применяемой его бывшими земляками - ленинградскими зенитовцами, принадлежит именно ему.

Вот и получается, что мы - футболисты - отдыхаем и восстанавливаемся, приходя в театр или кинозал. А те, за кого переживаем, кому аплодируем на сцене или экране, прекрасно чувствуют себя в роли заядлых болельщиков. И все мы знаем, как нелегко даются настоящие творческие победы. Возможно, именно поэтому наша дружба такая давняя и прочная.

К числу наших самых строгих судей я отношу еще и журналистов, пишущих о футболе.

За время знакомства со многими из них я убедился, что профессия эта совсем не простая, как кажется некоторым, и чрезвычайно необходимая. Каждый отчет, каждое обозрение, комментарий, интервью - повод для размышлений, выводов, раздумий. Случается, правда, что не со всем прочитанным соглашаешься. Кое-что кажется спорным. Но и в таких публикациях все равно находишь для себя что-то очень нужное, мимо чего до этого мог бы пройти мимо.

Взаимоотношения людей футбола и тех, кто пишет о нем, не просты. Помнится, один из уважаемых футбольных обозревателей как-то публично упрекнул динамовца Валерия Газзаева в отчете о матче в стремлении, по его мнению, картинным падением в штрафной соперника выпросить у арбитра одиннадцатиметровый. По окончании игры стало известно, что в том моменте нападающий не без «помощи» опекавшего его защитника получил серьезную травму, после чего надолго выбыл из строя.

Не спорю, с трибуны могло показаться, что форвард лишь изображает падение - такое на поле случается. Но следует поинтересоваться, как все было на самом деле, проверить свои впечатления, которыми журналист явно поспешил поделиться с читателями.

Специалист, наверное, тем и должен отличаться от болельщика, что обязан знать намного больше. А потому к оценке игры каждого футболиста, команды в целом, ее результатов должен подходить без ненужных эмоций, руководствуясь только фактами. Поверьте, это вовсе не призыв к возможному оправданию на страницах тех или иных наших неудач. Четкая, грамотная информация не только помогает читателю быть в курсе футбольных дел и событий, но и мешает рождению среди них всевозможных сплетен и небылиц.

К примеру, в отсутствие своего лидера популярный клуб терпит неожиданное поражение. Естественно, болельщик тут же начинает интересоваться, почему того не было в составе. И сразу же находятся «знатоки», которые непременно удовлетворят любопытство, сообщив, что футболист «X» не играл потому, что в пух и прах разругался с тренерами, подав заявление о переходе в другую команду. Или еще хлеще - вчера (что они «сами видели») до утра гулял с дружками в «Арагви».

На самом деле «X» неожиданно заболел и потому на поле не вышел.

Вот об этом непременно и следует рассказать журналисту и комментатору. И чем скорее, тем лучше. Иначе с помощью «горе-знатоков» родятся сплетни, которые порой оказываются далеко не безобидными.

Ну, скажите, кому приятно слышать о себе всякие небылицы. Помню, года три-четыре назад кто-то распустил слух, что вслед за своим другом Хидиятуллиным собирается перейти в ЦСКА и Дасаев. Я не мог подходить дома к телефону, буквально раскалившемуся от непрерывных звонков поверивших этим россказням болельщиков. И лишь после того, как попросил одного из журналистов под каким-нибудь предлогом сообщить в газете, что это, мягко говоря, просто неудачная шутка, их пыл заметно поиссяк.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное