Командарм Дыбенко

Посадка завершена. На станции собралась большая группа провожающих, все желали успеха в нелегких боях. Уже перед самым отправлением к поезду подошли человек тридцать матросов. Их привел Г. П. Киреев. Дыбенко знал Киреева: большевик, после Февральской революции 1917 года в Гельсингфорсском Совете возглавлял морскую секцию. В феврале 1918 года Киреев возглавлял «организационный комитет Гельсингфорсского революционного отряда», который находился при военном отделе Центробалта и совете комиссаров, выполнял их «особо важные поручения». Дыбенко был знаком и с опубликованным в печати воззванием комитета к матросам, солдатам и рабочим революционной России. В нем говорилось: «…Кто из вас смело смотрит смерти в глаза, кому Свобода дорога, как воздух, без которого нельзя жить… Кто дорожит Свободой и Революцией — все в наш отряд… Наш девиз: беспощадный красный террор против врагов трудового народа, суровая товарищеская дисциплина, клятва — не слагать оружия до полной победы над врагами Свободы и Революции».

Передавая Дыбенко группу моряков, Киреев сказал:

— Принимай подмогу, нарком. Добровольно идут товарищи воевать с германцами за свободу и революцию. Скоро еще орлов пришлю…

«Ну и вид, а впрочем, и наши экипированы как попало». Дыбенко посмотрел на Павлова.

— Пускай едут, — сказал начштаба. — Ведь не к теще на блины.

— Залезайте, да побыстрей! — скомандовал Дыбенко.

Поезд тронулся. Балтийцы уезжали воевать…

Во время остановки в Петрограде в Первом Северном летучем отряде революционных моряков Балтийского флота — так он официально назывался — побывал военный руководитель Комитета обороны Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Дыбенко уже встречался с ним, но лучше и ближе знал брата — Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, управляющего делами Совнаркома. Руководитель Комитета обороны подтвердил: да, 26 февраля немцы захватили Псков, но продвинулись всего лишь на десять километров; сказал, что начальником Нарвского участка назначен бывший генерал Д. П. Парский, что после падения Ревеля обстановка на этом участке осложнилась, противник сосредоточил крупные силы.

Флотское пополнение генералу не понравилось. Он так и сказал Дыбенко:

— Ваши «братишки» не внушают мне доверия.

— Да вы что, генерал! — с нескрываемым возмущением воскликнул ошарашенный Дыбенко. — Это же герои революционной Балтики! Они вместе с Литовским полком разгромили контрреволюционную ставку. Вы же сами восхищались ими. Помните, что вы сказали 28 ноября? Забыли? А я помню… Вы назвали их молодцами.

— Я против отправки моряков под Нарву.

— Ну это уж чересчур! — резко произнес Дыбенко.

И настоял на своем.

1 марта Северный летучий отряд прибыл в Нарву. Недружелюбно встретил балтийцев и Парский, он не сводил глаз с разношерстно одетых моряков. «И этому вроде не по душе флотские, не соблюдена форма. — Дыбенко еле сдерживался от возмущения. — Да что они, сговорились?»

— Вид разболтанный, — с нескрываемым раздражением произнес Парский.

— «Разболтанный»! — со злостью повторил Дыбенко. — Да эти матросы три месяца воевали с мятежными царскими генералами Калединым и Дутовым. Отлично воевали! Только вернулись с фронта, даже не поспали как следует, а вы смотрите на них с презрением. — И все больше распаляясь: — Можно подумать, что вы собрали под свое боевое знамя отборных гвардейцев, одетых в парадную форму. У вас же менее четырех тысяч бойцов, большинство необученные. Партизанские отряды из-под Нарвы, отряды Юрьев-Путиловский, Ямбургский, небольшие подразделения солдат 22-го Финляндского и 117-го Выборгского полков. Как видите, я в курсе дела. Знаю, что вам трудно сдерживать лавину немцев. А вы еще отказываетесь принять почти двухтысячный отряд боевых, обстрелянных матросов, беспредельно преданных народу! Балтийцы не подводили и никогда не подведут Советскую власть! Я сам поведу их в бой!

— Прорывайтесь к Ревелю и обороняйте Нарву, — приказал генерал.

— Приказ понял, — сказал Дыбенко и просил поддержать артиллерией.

Разгневанный Парский молча удалился в домик, стоявший в глубине заснеженного сада.

Павлов не вмешивался в происходившую пикировку, но, когда за генералом закрылась дверь, не скрывая своего возмущения, сказал:

— Форма, видите ли, генералам не понравилась. Ну и ну!

— Именно «ну и ну»! — Дыбенко махнул рукой. — Пойдем, Сергей Дмитриевич, готовить матросов.

В тот же день, 1 марта, Дыбенко встретился с командиром ревельской группы моряков и солдат II. М. Булкиным, матросом с крейсера «Россия», которому были подчинены отступающие из района Ревеля армейские части старой армии. Павел хорошо знал Булкина: в марте 1917 года он вместе с эстонскими большевиками Яаном Анвельтом, Виктором Кингисеппом вошел в созданный Ревельский комитет РСДРП(б).

— Как дела? — спросил Дыбенко.

— Нечем хвалиться. Только что послал донесение в Морскую коллегию. Осталась копия. Возьми.

«Все армейские части, — читал Дыбенко, — разлагаются, мы почти остаемся одни, готовые стоять до конца и защищать Советскую Республику. Просим дополнительно пятьсот или сколько имеется у вас моряков…»