Комбат. Олимпийский характер

Паренек положил перед ней газету, и она ахнула. На первой странице красовалась ее фотография и подпись с комментарием: «Известная российская журналистка Ангелина Сойкина попала в руки к бандитам. Они требуют баснословный выкуп». Дальше шел номер счета и слезная просьба перечислить деньги, чтобы ее спасти из плена.

Ангелина долго сидела, не зная, что ей делать. Это был абсолютно неожиданный поворот событий. Она почему-то сразу решила, что это объявление, несомненно, дали те, кому сейчас важно выйти на контакт с Рублевым, который начнет искать способы, чтобы спасти Ангелину, и сам может попасть в ловушку.

Ангелина пошла в душ, вымылась и легла в чистую постель. Она лежала в чистой постели и вспоминала все, что с ней произошло за последнее время. Хотя было утро, Ангелина твердо решила, что прежде, чем она начнет действовать, надо отоспаться.

Глава 10

О том, что для экстренных случаев в их цеху-лаборатории имеется подземный ход, Сергей Стычкин узнал совсем недавно. Когда он сказал Крышкину, который, казалось, имел над ним теперь полную власть, что некоторые приборы в лаборатории почему-то показывают повышенное содержание вредных химических веществ в воздухе и что возможна утечка, тот, вздохнув, ответил:

– Ну что ж, если что, будем прятаться под землю.

– Не понял, – насторожился Сергей.

– Ну, если что, придется спускаться в подземелье, – уточнил Крышкин.

– Степан Иллиодорович… – начал Сергей.

– Степан, просто Степан, – поправил его Крышкин раздраженно. – Я же просил тебя называть меня Степаном.

– Степан… – проговорил Сергей и запнулся. – Я не совсем понял. Вы хотите сказать, что здесь имеется подземный ход?

– Да что-то вроде того, – пожал плечами Крышкин. – Еще со времен военного комплекса осталось. На случай химической атаки. Так что ты не боись. Не пропадем. Советская власть позаботилась и о нас с тобой, ее потомках.

– А где вход в этот ход? – поинтересовался Сергей.

– Да прямо у меня под столом. Видишь, люк. Это и есть ход.

С этими словами он отодвинул ногой лежащий под столом коврик, и Сергей правда увидел там крышку люка.

Но что ему самому придется воспользоваться этим люком, да еще так скоро, Сергей и не предполагал.

Теперь, после всего пережитого, когда опасность миновала, Сергей, анализируя все, что произошло, больше всего удивлялся тому, что у него в экстремальной ситуации вообще появилось желание спасать свою и не только свою жизнь. И силы хватило, и воли, и сообразительности.

А ведь последнее время ему порой казалось, что он превратился в безвольное, бесхребетное существо. Он сам себе делался противен. Но измениться не было ни сил, ни желания.

После того как Крышкин превратил его, можно сказать, в своего раба, Сергей вдруг почувствовал, что ему напрочь расхотелось думать, принимать какие-то решения и даже действовать.

Когда-то в школе учитель истории для того, чтобы они лучше усвоили материал, придумал для них странную игру. Раз в месяц он проводил краткий письменный опрос. Те, кто отвечал на все вопросы, неделю считались рабовладельцами. Кто делал несколько ошибок, могли стать свободными крестьянами. А вот те, кто отвечал на все вопросы неправильно, считались рабами. Рабы должны были убирать класс, выносить мусор, каждый урок отвечать у доски – в общем, страшно унизительное положение.

Но это была игра. А в реальности, как понял Сергей, положение раба, если этот раб не нарушает установленных правил, не такое уж унизительное. Они бесправны. Но у них зато меньше обязанностей. Точнее, все их обязанности конкретно расписаны. Рабы знают, что должны делать, и отвечают лишь за самих себя. Их кормят, поят, их одевают. Им дают работу, которую можно просто тупо выполнить и отдыхать. А вот рабовладельцам нужно думать не только о себе, но и о своих рабах и о судьбе государства. Им нужно думать, как сохранить и приумножить свое богатство. Как воспитать и обучить своих детей. Да мало ли еще о чем нужно думать богатым рабовладельцам!

Да, вначале то, как с ним обходился Крышкин, Сергея унижало. Потом он просто привык к этому и стал воспринимать как данность. Ведь что-нибудь изменить он был бессилен. Это была его судьба, его крест.

А со временем ему его жизнь даже начала нравиться. Просыпаешься, умываешься, идешь в столовую или чаще прямо в номере завтракаешь. Выбирать не приходится. Что приготовили, то и ешь. Или не ешь. Но тогда полдня ходи голодный. Потом он шел в лабораторию. До обеда, как правило, проверяли результаты поставленных на ночь экспериментов. Измеряли содержание различных химических веществ, в последнее время еще и воздействие на организм добровольцев. Потом обед. Опять же, что дадут. Хотя, по правде сказать, кормили очень даже неплохо, вкусно кормили. Потом опять работа. Уборка. Ужин. Как правило, со спиртным. Ночь.