Комиссия

- А тебе того и надо, видать! Гостьюшка дорогая! Званая-перезваная! Ненаглядная!.. - Домна кинула ухват в угол, пнула Барина, повернулась и ушла в горницу. Еще сказала оттуда: - Худого ему не сделается, Николаю Левонтьевичу! Войну всю провоевал, целый-невредимый вернулся ко мне, услыхал мои молитвы и вернулся, а нонче ни с того бы и ни с сего случилось с им! Да не поверю я тебе! Не поверю злыдням и завистникам! Никому не поверю!

По кухонному окну ползли одна за другою влажные снежинки, шелестели, словно кто-то невидимый хотел пробраться в дом, осторожно и робко ощупывал длинными пальцами стекло... Но где-то в глухом лесу, догадывалась Зинаида, где случилась беда, этой осторожности не было, не могло быть, там жестокая всем владела рука, слепая и глухая ко всякой боли и крови.

Выбежала из горницы Ксения с иголкой в руке, перепуганная, бледная, она-то поверила Зинаиде:

- Беда! Ей-богу, беда! Собака вее-е-но кажет, случилось чтой-то с батей!

Зинаида схватила ее за плечи:

- Николай-то Левонтьевич на ком поехал? И когда?

- На Мокошке он! На умном коне, да ведь мало ли как бывает-то! Па-а-вду говою!

Ксения "р" не выговаривала, а говорить торопилась, дрожала вся, уставившись на Барина.

Барин уже стоял на задних лапах, бил передними по дверям, звал за собой людей.

- Сейчас-сейчас! - пообещала ему Зинаида. - Сейчас! Ксения! - крикнула она строго, по-хозяйски. - Беги, Ксения, на ограду, запрягай коня, поедем! Барин поведет нас!

- Да нету-ка коней нонче у нас, Зинаида Пална! Нету, да и всё тут: на Мокошке батя уехали, на Соловом и на нашем новом - мужик мой, Шу-у-ка на база-а-е, кобыла Гуня - та обезноженная... Нету, как назло! Нету, на беду! Нету, да и тольки! Хоть убей ты нас всех - нету!

И Ксения после всех этих слов, прижав руки к огромному животу, завыла в голос и еще и еще что-то продолжала сквозь вой и слезы Зинаиде объяснять, но та уже не слушала - кинулась вон из устиновского дома.

Когда спустя полчаса, даже меньше, Кирилл вышел на дворовое крыльцо, он увидел, что жена его торопливо и суматошно запрягает пегую кобылку, а около нее прыгает и визжит, исходит от нетерпения пестрый чей-то пес. Он присмотрелся - устиновский пес по кличке Барин.

- Да куды же ты? - робко спросил Кирилл у жены. - Темень-то вот-вот и наступит уже!

- А надо! - ответила ему Зинаида. - Надо и надо! Открой-ка поди ворота!

В тот воскресный день, еще затемно, Устинов заседлал Моркошку, приторочил дневной припас, взял бердану и, кликнув Барина, которого и кликать-то не надо было, потому что он тут же вертелся, повизгивая, словно щенок, от нетерпения, - тронулся в лес.

Устинову необходимо было избавиться от замешательства последних дней.

Для этого хорошо было бы нынче же попахать, умаяться в борозде до потери сознания, ах как хорошо это было бы! Как просятся к этому руки-ноги, с какой бы радостью отрешилась за пахотой голова от бесконечной маеты, как по вискам застучала бы кровь, доподлинно зная, для какого дела, ради какой жизни она стучится. И шкура бы вся зудилась и постанывала на нем, приглушенно отражая усталый гул всего, что находится под нею, - всех печенок, селезенок, всей брюшины и всей грудины! Сладкая жизнь, хотя и отзываешься иной раз о ней разными словами. Так это сдуру.

Но стеной стояло кругом непахотное время - зимнее, да еще со странной какой-то удивительно поздней оттепелью.

И Устинов поехал поглядеть на березняк - насчет устройства дегтярного промысла, о котором в Лесной Комиссии речь велась давным-давно, а дела всё не было.

Березняк стоял крупный, вальяжный, поблескивая увлажненной нынешней погодою берес-той, дерева не подозревали, что ежели в голове Устинова вот сейчас сложится подходящий расчет, так по весне они будут ободраны от комля до первых сучьев и береста пойдет в дегтярную перегонку, а сами они голо-рыжие - уже не зазеленеют, как следует, густой, непроницаемой листвою, а только серенькими и крохотными листочками откликнутся лету, листогонному маю-июню.

Но такого расчета, к березовому счастью, в устиновской голове не сложилось: маловат все-таки оказался березняк, невелик на нем берестяной запас, и деготь можно будет гнать только корчажный, низшего разбора. Разве чуть-чуть выгнать удастся берстяного, чтобы после наладить изделие дегтярного мыла. Это в случае, если нынешнее время протянется до весны и как сейчас нет в торговле ни иголок, ни мануфактуры, ни мыла, так и не будет ничего этого в дальнейшем...

Похоже, так и случится, поворота к лучшему ждать неоткуда и не от кого. Адмирал Колчак навряд ли справится с делом - со спичками, с иголками и с мылом, чтобы они были в достатке, чтобы крестьянин голову из-за них не ломал.

И чего он пришел к власти? Зачем?

Всякий раз, когда мужики ведут между собою разговор о том, как спихивается одна власть и приходит другая, Устинов старается помалкивать.

Ему кажется - не правы мужики, все рассуждают темно, потому что суждение у них одно - власть делится точно так же, как деньги: одному отсчитывается тысяча, другому десять тысяч, а самому бойкому - мильон. И всё тут.