Комментарий к роману "Евгений Онегин"

Из произведений, просмотренных мною при работе над Онегиным, рассуждения на эту тему встречаются у следующих авторов: у Вольтера в его «Орлеанской девственнице» (1755), VIII: «[Сир Кристоф Арондель, душа которого была alti`ere и indiff'erente[269]] Parfait Anglais, voyageant sans dessein… parcourait tristement l'Italie; / Et se sentant fort sujet `a l'ennui, / Il amenait sa ma^itresse [леди Джудит Розамор] avec lui…»[270]

(любопытно, между прочим, что эти интонации повторились, столетием позже, у Альфреда де Виньи в его известном высказывании о Байроне и «sa Guiccioli» — рифмуется с lui); и у Вольтера же в «Женевской гражданской войне» (1767), III, где аналогичный господин, «milord Abington», «voyageait [по Швейцарии] tout exc'ed'e d'ennuit, / Uniquement pour sortir de chez lui; / Lequel avait, pour charmer sa tristesse, / Trois chiens courans, du punch et sa ma^itresse»[271].

Джеймс Босуэлл в «Гипохондрике», № 1 («The London Magazine», 1777, October) пишет:

«Льщу себе мыслью, что Гипохоидрик в качестве собрания регулярно публикуемых очерков будет благожелательно принят в Англии, где недуг, известный под названием меланхолии, гипохондрии, сплина или скуки, давно считается почти что национальной болезнью».

Потом, в № 5 (1778, February), он проводит различие между меланхолией и гипохондрией, говоря, что первая «поистине беспросветна», а вторая «фантастически отвратительна». И конечно, на отдельных своих стадиях этот недуг соответствует классическим определениям, данным ему в сочинениях медиков, посвященных гипохондрии и истерии. Во Франции Лафонтен употреблял существительное hypocondre

(«Басни», кн. II, № 18: «Chatte m'etamorphos'ee en femme»[272]) в значении «совершеннейший сумасброд», что соответствует лишь первой части Босуэллова определения.

У Лагарпа в «Лицее…» (1799, цитирую по изд. 1825 г., V, с. 261):

«Je ne sais si m^eme en Angleterre, o`u l'on connait une maladie end'emique qui est le d'ego^ut de la vie, on parlerait ainsi [как и Сенека] de la passion de la mort; et le spleen n''etait pas connu `a Rome»[273]

См. также коммент. к XXXVII, 6—10, «Spleen, noir» y Парни и «черный сплин» в гл. 6, XV, 3 (в коммент. к гл. 6, XV–XVI).

У Нодье в письме другу (Гою) в 1799 г:

«Je ne suis plus capable d''eprouver aucune sensation vive… A vingt ans j'ai tout vu, tout connu… 'epuis'e la lie de toutes les douleurs… Je me suis apercu `a vingt ans que le bonheur n''etait pas fait pour moi»[274].

Стендаль в 1801 г. (в восемнадцатилетнем возрасте) пишет: «…ma maladie habituelle est l'ennui» («Дневник»)[275].

Рене у Шатобриана считал, что существует лишь «par un profond sentiment d'ennui»[276]

.

Мадам де Крюднер (1803) «Quelle est donc cette terrible maladie, cette langueur… ennui insupportable… mal affreux…»[277] (размышления, которым предается Гюстав де Линар в «Валери»).

Сенанкур, «Оберман» (1804), письмо LXXV:

«D`es que je sortis de cette enfance que l'on regrette, j'imaginai, je sentis une vie r'eele; mais je n'ai trouv'e que des sensations fantastiques: je voyais des ^etres, il n'y a que des ombres: je voulais de l'harmonie, je ne trouvais que des contraires. Alors je devins sombre et profond; le vide creusa mon coeur; des besoins sans bornes me consum`erent dans le silence, et l'ennui de la vie fut mon seul sentiment dans l'^age o`u l'on commence `a vivre»[278].

До работы над «Онегиным» Пушкин «Обермана» еще не читал; он приобрел экземпляр первого издания лишь когда неподражаемо очаровательный «Оберман» наконец прославился благодаря эпиграфу в «Делорме» (1829, из первого абзаца письма XLV Обермана) и второму изданию (1833). Интонациям «Обермана» (см. приведенный отрывок) подражает Лермонтов в «Герое нашего времени» (1840): дневник Печорина, «3 июня».