Комментарий к роману "Евгений Онегин"

Ответа нет. Он вновь посланье:Второму, третьему письмуОтвета нет. В одно собранье⁴ Он едет; лишь вошел… емуОна навстречу. Как сурова!Его не видят, с ним ни слова;У! как теперь окружена⁸ Крещенским холодом она!Как удержать негодованьеУста упрямые хотят!Вперил Онегин зоркий взгляд:¹²

Где, где смятенье, состраданье?Где пятна слез?.. Их нет, их нет!На сем лице лишь гнева след…

6Его не видят, с ним ни слова… — Ее очевидное безразличие передано в тексте отсутствием подлежащего и неопределенно-личной формой глагола во множественном числе. Легкая ироничность или по меньшей мере разговорность интонации может быть передана на английском следующим образом: «My lady sees him not…» Это настоящий галлицизм: «On ne le voit pas, on ne lui parle pas».

XXXIV

Да, может быть, боязни тайной,Чтоб муж иль свет не угадалПроказы, слабости случайной…⁴ Всего, что мой Онегин знал…Надежды нет! Он уезжает,Свое безумство проклинает —

И, в нем глубоко погружен,⁸ От света вновь отрекся он.И в молчаливом кабинетеЕму припомнилась пора,Когда жестокая хандра¹² За ним гналася в шумном свете,Поймала, за ворот взялаИ в темный угол заперла.

XXXV

Стал вновь читать он без разбора.Прочел он Гиббона, Руссо,Манзони, Гердера, Шамфора,

⁴ Madame de Staёl, Биша, Тиссо,Прочел скептического Беля,Прочел творенья Фонтенеля,Прочел из наших кой-кого,⁸ Не отвергая ничего:И альманахи, и журналы,Где поученья нам твердят,Где нынче так меня бранят,¹² А где такие мадригалыСебе встречал я иногда:Е sempre bene, господа.

2—6 Прием перечисления авторов, хотя и характерен для Пушкина (питавшего особое пристрастие к перечням предметов, имен, чувств, действий и т. д.), придуман не им. В самом деле, список этой строфы ничто по сравнению с легендарным каталогом книг, прочитанных Фобласом в период вынужденного затворничества, из сочинения Луве де Кувре «Один год из жизни шевалье де Фобласа» («Une Ann'ee de la vie du Chevalier de Faublas») (см. коммент. к гл. 1, XII, 9—10). В его списке из сорока авторов, против десяти Онегина, читатель узнает старых друзей, таких, как Колардо, Дора, Бомарше, Мармонтель, де Бьевр, Грессе, Мабли, Жан Батист Руссо, Жан Жак Руссо, Делиль, Вольтер и другие.

Отметим также, что Пушкин исключил из круга чтения своего героя зимой 1824/25 г. две иностранные книги, пользовавшиеся наибольшей популярностью в тот сезон: полемические «Мемуары Жозефа Фуше герцога Отрантского» («M'emoires de Joseph Fouch'e, duc d'Otrante», 2 vols., Paris, 1824) — Фуше был шефом полиции Наполеона; и «Беседы с лордом Байроном» («Les conversations de Lord Byron») — переложение Пишо «Дневника бесед» Медуина («Journal of the Conversations…»; см. коммент. к гл. 3, XII, 10)

***

Прием перечисления также очень любил дядя Пушкина Василий Пушкин, что послужило поводом для пародии Дмитриева (опубликованной в Москве в 1808 г. тиражом в пятьдесят экземпляров для частного пользования) — прелестного стихотворения, написанного четырехстопным ямбом, о путешествий Василия Пушкина за границу (в 1803 г.; см. отчеты последнего в июньском и октябрьском номерах «Вестника Европы» за тот же год). Пародия озаглавлена «Путешествие N.N. в Париж и Лондон». В третьей части находим следующие строки (21–27):

Какие фраки! панталоны!Всему новейшие фасоны!Какой прекрасный выбор книг!Считайте — я скажу вам вмиг:Бюффон, Руссо, Мабли, Корнилий,Гомер, Плутарх, Тацит, Виргилий,Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм.

Корнилий — шуточная форма от Корнеля; Шакеспир — три слога, французское произношение; Поп — французское произношение Поупа; Гюм — русифицированная форма от французского произношения Юма; остальные имена даны в традиционном русском написании.