Коммод. Шаг в бездну

В подрагивающем свете многочисленных масляных ламп скопища, россыпи, рукотворные предметы мерцали, переливались золотистыми и красноватыми тонами. Кое — где теплились куски зеленоватых, голубоватых и черных цветов. В первую очередь внимание Тертулла привлекла большая ваза на ножке с мелкой и широкой чашей, собранная из темно — вишневых, красных, яично — золотых и восковых кусочков. На дне чаши был сделан подкладной рельеф, где подсвеченные снизу проступали силуэты двух мужских фигур, несущих на палке большую виноградную гроздь. Более всего в пышном убранстве вазы удивляла тончайшая резь мастера. Цветы и листья, тонкие побеги завитков, собранные в связки плоды и фрукты, овальные медальоны с аллегорическими женскими фигурами, символизирующими добродетели, были вырезаны с неподражаемым мастерством.

Заметив удивленный взгляд Тертулла, Коммод с удовольствием пояснил, что среди захваченных трофеев много подобных «поделок». Германцы награбили их в течение первой войны на имперской территории, когда варварские орды дошли до Аквилей. Из скульптур внимание Тертулла привлекла полуметровая фигура бога плодородия Приапа. Стихотворец сразу узнал его — старичка с вытянутой и утолщенной кверху головой, напоминавшей мужской член. Одной рукой старичок поддерживал корзину со всевозможными, чрезвычайно искусно вырезанными плодами, а другой — необыкновенных размеров мужской детородный орган.

Благоговение охватило Тертулла. Он склонился перед изваянием любимейшего в народе святого — покровителя рыбаков, матросов, проституток, развратников и евнухов. Сводник, кутила, любитель мальчиков, учитель Вакха, помощник и спутник Геркулеса благодушно взирал на стихотворца. Стоики почитали Приапа как олицетворение порождающего логоса, иные мудрецы как создателя моря и суши. Тертулл, счастливо, до разорения отца, проведший детство в сельской местности неподалеку от Рима, как всякий природный италиец боготворил Приапа.

— Я с ним порой беседую, — признался цезарь. — Очень покладистый старик. Выслушает, а ночью во сне даст ответ. Не веришь? Загадай желание!

Тертулл невольно поддался его напору, тем более что поэту почудилось, будто Приап добродушно подмигнул ему и как бы предложил поэту отведать волшебных плодов из его корзины, каждый из которых был пропитан вдохновением. Если очень хочется, бог был не прочь одарить своего любимца, посвятившего ему множество звучных стихов, плотской любовью.

«Приап, проницательный и сильный, — мысленно попросил поэт, — позволь мне остаться самим собой и не угодить за это в изгнание».

Коммод игриво ткнул его в бок.

— Наверное, попросил свести тебя с какой‑нибудь красоткой?

Заметив, как расширились глаза у Тертулла, добавил.

— Ну ладно, не буду. Теперь я открою тебе великую тайну, только смотри об этом никому ни полслова. Иначе, — он убедительно провел ребром ладони по горлу.

Император кивком указал на дверь, ведущую вглубь хранилища, и потянул Тертулла за край взятой взаймы у Виталиса тоги. Вирдумарий распахнул створку, император с силой втолкнул в комнату гостя. Ошеломленный Тертулл, стараясь не споткнуться, вбежал внутрь и тут же прикрыл глаза, спасая их от обилия света. Нестерпимо яркое, солнечное сияние заливало небольшой, отделанный золотом и драгоценными камнями сакрарий. Устроен он был в эркере, где вся выступающая полукруглая часть была забрана удивительной прозрачности стеклом. Возле входа, вдоль стен в нишах на мраморных подставках стояли бюсты императоров из династии Антонинов — Траян, Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий, а в промежутке между окнами большое, в полный рост изваяние Геркулеса Мусагиста. Из окон открывался вид на заходящее солнце, Большой цирк, часть набережной и Бычьего рынка и — за Тибром, на сады Цезаря и навмахию Августа.* (сноска: особого рода гигантское сооружение, в котором устраивались морские битвы. Оно представляло собой вырытый пруд, и окружавшие его здания. Кроме того, навмахиейназывались сами морские сражения.).

Выходит, не под землей поместил Коммод свою добычу, однако делать окончательный вывод Тертулл поостерегся. Чудес в Палатинском дворце было видимо — невидимо, так что не стоит ломать голову над архитектурой и внутренней планировкой этого таинственного, напоминавшего лабиринт огромного сооружения состоящего из нескольких связанных между собой дворцов. В доме Тиберия, например, при переходе из просторного вестибюля в парадный зал была устроена одна из самых замысловатых ловушек, которую по приказу этого принцепса строители приготовили для варварских царей, прибывавших в Рим для изъявления покорности и заключения мирных договоров.