«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

Считалось, что на рубеже 1950–1960-х гг. писать о будущем стало гораздо легче, поскольку будущее практически приблизилось вплотную, но и одновременно труднее, поскольку время утопий и произвольного полета фантазий ушло, уступив место высокой ответственности и научному подходу, который требовался от научного коммунизма[241]. Двойственный характер пропагандистских изданий служил неким предохранителем: помимо опоры на авторитет партии и печатного слова, в них наличествовала авторская точка зрения, что, в свою очередь, снимало ответственность с партии в целом — партия ошибаться не может, ошибаются только ее отдельные члены. Это позволяло подходить к коммунистическим перспективам так, как не могли позволить себе авторы материалов, порожденных официальным дискурсом. Возможность вольного, в определенных границах, толкования конкретного наполнения коммунистических перспектив делает, по сути, данные работы уникальным источником. Некоторые авторы, желая увлечь читателя и отвечая на его ожидания, описывали жизнь в «светлом будущем». По существу они делали недопустимый с точки зрения марксистско-ленинской доктрины шаг, ведь «метод научного социализма, творцами которого они (Ф. Энгельс и К. Маркс. —

Ф. А.) были, исключал возможность сколько-нибудь конкретного предсказания далекого будущего»[242]

. Стандартным выходом в этой ситуации была оговорка в тексте работы о предположительности любых предсказаний по поводу уклада будущей жизни и о том, что единственный реальный способ увидеть коммунизм — это всмотреться в достижения социализма. Наиболее показательными примерами представляются сочинения Э. В. Струкова и М. Лифанова[243]. Оба автора предлагали читателю понаблюдать за жизнью обычного человека в коммунистическом обществе. Желание отразить как можно больше сторон будущей жизни определяет композицию повествования, которое выстроено как путешествие. Остановками в этой экскурсии по будущему служат квартира в коммунистическом доме, прогулка по улицам коммунистического города с любованием на его красоту и перечислением непременных атрибутов коммунистического уклада жизни. У Э. В. Струкова в повествовании присутствует не просто описание внешней стороны коммунизма, но и небольшие сценки из жизни людей коммунистического общества, проливающие свет на их мировоззрение. Так, описывается, как молодой инженер А. Орлов стал вместо 6 часов работать по 10–12, составляя расчеты и схемы для новой машины. В результате он перестал заниматься гимнастикой, посещать театры и концерты, не прочел лекцию, похудел, перестал нормально питаться и отдыхать. На собрании коллектива Орлову было предъявлено обвинение в уклонении от требования гармоничного развития личности и вынесен приговор: «Решением коллектива вы лишаетесь самой высокой человеческой радости — трудиться творчески в течение месяца»

[244].

Периодическая печать охватывала более широкий круг населения, чем любая просветительская книга, но страдала от ограниченности объемов для размещения материалов. Но если учесть, что в 1960 г. в стране насчитывалось более 7 тыс. газет и около 4 тыс. журналов и изданий журнального типа[245]

, то малый объем материала компенсировался огромным распространением и тиражами. Печать виделась наиболее мощным идейным орудием партии, она превращалась в орудие насаждения передовой культуры, научных знаний, в средство воспитания социалистической идеологии, распространения передовых методов труда, мобилизации масс на решение задач экономического и культурного строительства[246]. Функции трансляторов брали на себя не только общественно-политические журналы, такие как «Коммунист», «Агитатор», «Вопросы истории КПСС», и главные газеты — «Правда» и «Известие», но и большинство других. Каждое издание считало своим долгом внести лепту в дело распространения коммунистических ожиданий. Такие журналы и газеты, как «Труд», «Комсомольская правда», «Красная звезда», «Советский патриот», «Советский спорт», «Литературная газета», «Крестьянка», «Работница» и т. д., не только принимали и публиковали письма населения в связи с обсуждением проекта программы партии, но и затрагивали, в соответствии со своими особенностями, некоторые элементы, составляющие образ коммунизма. Журналы, в силу своей специфики, могли предоставить больше места для агитационных и пропагандистских статей. Даже журнал «Мурзилка», предназначенный для самых маленьких жителей СССР, посвятил один из номеров за 1961 г. XXII съезду КПСС и III Программе КПСС. Очевидно, уже с малых лет поколение, которое должно было жить при коммунизме, обязано было про это знать.