«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

Еще в первые годы советской власти возникла тенденция использовать архитектуру для создания новых социальных условий, новых социальных функций, новых типов отношений. Братья А., В. и Л. Веснины и М. Гинзбург, стоящие во главе функционалистов-конструктивистов, разрабатывали проекты новых типов коммунистических жилищ, где приготовление и потребление пищи, стирка, воспитание детей были бы обобществлены. Кузьмин предлагал модель коммунального быта, при котором взрослые коммунары спят по 600 человек, отдельно мужчины и женщины, правда, прежним мужьям и женам разрешалось спать вместе. К. Мельников, развивая эту мысль, разработал идею «Сонной комнаты», где те же 600 человек спят в одном помещении, но к этому добавляется специальный оркестр для заглушения храпа. Самым смелым проектом можно признать идею М. Охитовича, предлагавшего заменить города мобильными передвижными индивидуальными жилищными ячейками[312].

На рубеже 1950–1960-х гг. мысль о влиянии архитектуры на сознание не исчезла. Так, Правление Союза архитекторов СССР предлагало в проекте Программы партии отразить роль и значение градостроительства, принципиальную характеристику коммунистического расселения, новых городов, т. е. той среды, в которой будут жить и трудиться люди коммунистического будущего[313]. «Все стороны архитектурных решений — общий вид зданий и сооружений, внутренняя отделка и, главное, само устройство и оборудование зданий — должны быть проникнуты идеей создания наилучших условий жизни человека, создать наиболее здоровые, целесообразные формы обслуживания потребностей человека, должны быть подчинены интересам человека»[314]

. Жилище должно было удовлетворять потребности идеального человека коммунистического общества, одновременно подчиняя себе реального человека эпохи «развернутого строительства коммунизма». В отличие от проектов 1920-х гг. с их революционной романтикой и отрицанием старого мещанского быта, в сталинский период происходит некий ренессанс бытовой культуры[315], а значит, моногамные семейные отношения не подвергались ревизии, и коммунистическое жилище было рассчитано не на массовое использование, а на отдельную семью. Необходимо помнить, что, несмотря на стремление к легким изящным формам, главным требованием оставался функционализм, например, предполагалось, что человеку коммунистического общества было достаточно всего 20 квадратных метров

[316]. Рационально организованный быт, к которому постепенно приучали советских граждан, не в переносном, а в прямом смысле ограничивал жизненные ожидания населения. Человек, и так несвободный от общества, при коммунистическом бытовом обслуживании, поставленном на промышленную основу, терял всяческую бытовую независимость: перекладывая выполнение работы на общество, он становился зависимым от него и не мог уже представить себе жизнь без общественной заботы.

Исходя из всего вышеизложенного, сделаем вывод. III Программа партии должна была определить важнейшие задачи в области культурного строительства, литературы и искусства, что, в свою очередь, было связано с завершающим этапом великой культурной революции в период развернутого строительства коммунизма[317]

. Возникал определенный симбиоз, в котором текст Программы партии, с одной стороны, ограничивал рамки официально разрешенной фантазии, с другой — в этих границах представлял готовый материал, из которого можно было конструировать образы будущего благодаря его высокой пластичности. Официальный дискурс, выраженный в Программе партии, использовал полученные образы в своих интересах, зачастую разрешая определенные отступления в тактических целях, для чего официальные структуры вынуждены были способствовать распространению и усвоению населением коммунистических перспектив, изложенных в художественных текстах.

III Программа КПСС как документ, призванный мобилизовать население, нуждался в механизме донесения идей коммунизма до населения СССР. Распространение идей шло двумя путями: «явным» и «скрытым». В первом случае идеи распространялись посредством официальной пропаганды. В стране была развернута кампания по разъяснению и внедрению положений Программы партии. Это делалось как в выступлениях советских лидеров, так и в СМИ.

Второй «путь» предполагал внедрение идей коммунистического строительства опосредованно. Распространению подлежали те же идеи без ссылки на III Программу КПСС. Основным механизмом выступал корпус художественных текстов. Через литературу и кинематограф советский человек должен был приобщаться к идеалам нового общества.

И первый, и второй «путь» функционировал на принципах взаимосвязи между официальной идеологией и населением. Обе группы текстов занимали промежуточное положение, они циркулировали между властью и населением, обеспечивая тем самым взаимодействие между ними. Таким образом, идея коммунизма приспосабливалась к конкретной ситуации, с тем, чтобы выполнить свою главную функцию — мобилизовать советских граждан на строительство «светлого будущего».