Комната с привидениями

На следующее утро он поднял всех ни свет ни заря, чтобы поскорее распрощаться, и сказал напоследок:

— Ну ладно, старичье, надеюсь, в нашу следующую встречу лица у вас будут повеселее, чем нынче. Да вы что, будто на похороны собрались? Одного этого достаточно, чтобы бежать отсюда со всех ног. А ты-то, Бесси, просто страхолюдина, не то что вчера.

Бенджамин поспешил покинуть дом, а его родственники молча принялись за тяжелую ежедневную работу, стараясь даже между собой не говорить о постигшей их утрате. Да и то сказать: им было некогда и словом перемолвиться, поскольку на время мимолетного визита сына многие дела по хозяйству были отложены на потом, а теперь приходилось работать вдвое больше, чтобы наверстать упущенное. Тяжелый труд служил осиротевшей семье единственным утешением в течение многих дней.

Сперва письма Бенджамина, пусть и нечастые, изобиловали подробными описаниями его успеха. Правда, детали этого процветания оставались какими-то смутными, но сам факт декламировался широко и недвусмысленно. Затем наступила долгая пауза. Письма сделались короче, тон их изменился. Примерно через год после отъезда сына Натан получил от него письмо, крайне озадачившее и даже рассердившее старика. Что-то было неладно — Бенджамин не писал, что именно, — но кончалось письмо просьбой, точнее даже не просьбой, а требованием, выслать ему все оставшиеся сбережения, будь то из банка или из чулка. Как назло, год выдался для Натана неудачным, среди скота разразилась эпидемия, и Хантройды вместе с соседями потерпели немалые убытки, а вдобавок цены на коров, которых пришлось покупать, чтобы возместить потерю, взлетели так, как Натану на его веку помнить не приходилось. От былых пятнадцати фунтов осталось не более трех — и надо же было требовать их столь бесстыдно! Не рассказав об этом письме ни единой живой душе (Бесси с тетей уехали на ярмарку на соседской телеге), Натан вооружился пером, чернилами и бумагой и отписал в ответ неграмотный, зато весьма суровый и категоричный отказ. Бенджамин уже получил свою долю, и коли не сумел толком распорядиться ею — тем хуже для него, а от отца он больше ничего не получит.

Итак, письмо было написано, подписано, запечатано и вручено деревенскому почтальону, возвращавшемуся в Хайминстер после дневной разноски и сбора писем, задолго до возвращения с ярмарки Хестер и Бесси, которые провели день на редкость приятно, в веселой и дружеской болтовне с соседями. Выручка оказалась очень недурной, и тетушка с племянницей вернулись в самом хорошем настроении и, хоть и подустали, привезли кучу новостей, поэтому не сразу заметили, как равнодушен к их рассказам хозяин. Когда наконец поняли, что уныние старика вызвано не какими-либо мелкими домашними неприятностями, а чем-то более серьезным, Хестер и Бесси вытащили из него, что стряслось. Гнев Натана к тому времени не угас, а напротив, лишь разгорелся сильнее, поэтому фермер не стал ничего таить и задолго до того, как рассказ его подошел к концу, обе женщины были не менее огорчены, если и не разгневаны, чем он сам. Долго еще обитатели маленькой фермы не могли оправиться от этого потрясения. Первой успокоилась Бесси, ибо нашла выход горю в действии, которое отчасти было возмещением за все те колкости, что наговорила кузену в прошлый его визит, когда была недовольна его поведением, а отчасти объяснялось твердой верой, что Бенджамин ни за что не написал бы отцу подобного письма, если бы деньги и вправду не требовались ему позарез, хотя на что ему могли опять потребоваться деньги, когда совсем недавно ему дали такую уйму, даже вообразить не могла. С самого детства Бесси откладывала всю перепадавшую ей мелочь, подаренные шестипенсовики и шиллинги, деньги, вырученные за продажу яиц от двух несушек, считавшимися ее собственными. Теперь капиталы ее составляли чуть больше двух фунтов, а если уж совсем точно, то два фунта пять шиллингов семь пенсов. И вот, отложив одно пенни как залог будущих накоплений, она упаковала оставшиеся деньги в маленькую посылочку и отправила по адресу Бенджамина в Лондон, сопроводив запиской:

«От доброжелателя.

Доктор Бенджамин! Дядя потерял двух коров и кучу денег. Он ужасть как поиздержался, но еще хуже тревожится. Так что покуда больше не выйдет. Надеюсь, вам будет так же в радость получить это, как и нам было послать. На дорогую память. Отдача необлизательна.

Ваша привязчивая кузина Элизабет Роуз».