Компания «Гезельшафт»

— Очень, — сказал Адлер. — Птицы, однако, меня не столь беспокоят. Они могут улететь. Что меня сильней печалит, так это судьба животных, которые не умеют летать. Все эти медлительные создания: тысячи муравьедов, броненосцев, ленивцев, множество мартышек. Даже олени. Они совсем теряются, впадают в панику и бросаются прямо в огонь. Сюда приезжают скупщики, чтобы приобрести спасшихся больших змей. Они выползают сотнями. У нас на Ранчо Гранде специально живет один человек, который собирает их для зоопарков. Он платит до пятнадцати долларов за метр анаконды или большого питона. Довольно неожиданный источник дохода. К несчастью, очень многие из них подпаливают шкуру, и спасти их невозможно.

— Значит, змеи идут по метражу? — сказал Максвел. — Как-то не представлял, что можно этак определять цену змеи. Но, пожалуй, вполне логично.

— Лучшие достигают десяти метров. Их ценят выше как редкие экземпляры. Не меньше двадцати пяти долларов за метр. Но особый интерес сейчас проявляют к кошачьим.

— Как же их оценивают?

— По уникальности. У нас в этом лесу пятнадцать или даже двадцать подвидов ягуара и столько же пум. Большинство из них еще никогда не отлавливалось. Темная пума может стоить двадцать пять тысяч долларов. На днях нам звонил один частный коллекционер из Миссури. Он сказал, что, как только объявится такая, он тотчас вылетает.

— Разве нет закона, запрещающего торговать этими животными? — спросил Максвел.

— Существует. И правильно, что он есть, но власти нашли вполне разумное объяснение нашим действиям. То, чем мы занимаемся, можно назвать спасательными работами. Во время расчисток, которые здесь проводились раньше, все животные погибали. У нас же работают два ветеринара, которые стараются их спасти. Несколько раз они делали пересадку кожи у наиболее ценных животных, которые получили ожог. Поразительно, как ловко им удается залатать их.

— Выходит, когда лес исчезнет, то животной жизни здесь придет конец.

— Боюсь, что так. И нам остается лишь смириться с этим печальным фактом.

— Кажется, вы говорили, что собираетесь засадить определенный процент площади эвкалиптами? А нельзя ли будет вернуть туда каких-нибудь птиц или животных?

— Только в том случае, если их привезти из Австралии, — сказал Адлер. — Сумчатым медведям и кенгуру- валлаби, может, придется по нраву жизнь в таком изобильном растительном мире. — Он рассмеялся. — Может быть, попробуем.

Максвел снял с аппарата телеобъектив и сунул его в карман.

— Больше не будете фотографировать? — спросил Адлер.

— Не хочется.

— Посмотрите на тех птиц, — показал Адлер. — Они уже свыклись с нашим присутствием.

Действительно, туканы перестали проявлять нервозность и, собравшись небольшими оживленными группками на голых ветвях, принялись громко болтать и щелкать своими клювами. Два или три самых смелых поднимались несколько раз в воздух, быстро проводили разведывательные полеты совсем низко над головами приезжих и возвращались к своим, видимо, с докладом, так как их прилет сопровождался повышенным волнением и шумом среди сородичей.

— Поразительно, — сказал Адлер, — до Чего они ручные. Только подумать, мы ведь первые человеческие существа, которых они видят. Они явно решили, что мы безобидны.

— Мало же они знают, — сказал Максвел.

19

Заместитель министра Гай Перес устроил утренний прием в английском клубе в честь открытия реки Кем в ее преобразованном виде. Большинство членов клуба решили, что необходимо на нем присутствовать, и освободились от дел. Некоторым пришлось проделать немалый путь. Событие давало повод продемонстрировать британское происхождение и связи. Пять шотландцев — чайных плантаторов, приехавшие в килтах[4], собрали возбужденную группу любопытных, когда, стоя у подъезда клуба, торговались с водителем такси. Группа родезийцев, все еще предпочитавших не афишировать свое присутствие в этой стране, стояли отдельной кучкой. Два индейца, Рони и Джимми, занятые импортом-экспортом (про них говорили, что по ночам они накладывают на лицо маски с лимонным соком, чтобы осветлить кожу), восхищались новым портретом королевы и ее супруга. Адлер, безукоризненно одетый в твидовый костюм, был тоже где-то здесь, но держался в тени, как и вице-консул Бите в своем помятом светлом костюме. Пришли и антрополог Пебб, и американский миссионер с вкрадчивым голосом Дуайт Морфи, и, конечно, сам Гай в блейзере с форменным галстуком кембриджского колледжа «Эмманьюэл». Жены па такое собрание не допускались.

В дверях показался Адамс. Максвел подозвал его знаком, и они отошли вместе в сторону.

— Чем вы занимались в выходные? — спросил Максвел. Адамс выглядел отдохнувшим и повеселевшим.

— Ловил рыбу.

— Где?

— На Гранде около Пайлона.

— Это наша часть реки, — сказал Максвел. — По крайней мере теоретически.

— Красивая река. Чудесный вид.

— Поймали что-нибудь?

— Пару корифен. По десять фунтов. Я видел ваших индейцев. На двух каноэ.

— Что-то они часто стали попадаться на глаза. Чем они занимались?