Компания «Гезельшафт»

Беседа закончилась около одиннадцати. Максвел вспомнил, что была суббота и все магазины и учреждения закрываются ровно в половине первого. Большинство автобусов перестанут ходить, такси исчезнут с улиц, и город станет тих и безлюден подобно тому, каким он был в период кризиса, когда прошла золотая лихорадка, оставившая несколько красивых улиц с деревянными домами и тринадцать высоких церквей, заполненных никому не нужными сокровищами.

Максвел позвонил в аэропорт, и ему сказали, что дневной самолет отменен ив-за плохой погоды.

Тогда он позвонил Адамсу.

— Как у вас там?

— Льет дождь.

— Есть надежда, что прояснится?

— Не думаю. Река Кем вышла из берегов и затопляет клуб.

— Я лучше вернусь автобусом, — сказал Максвел.

Такси уже нигде не было. Он начал медленно, с усилием преодолевать подъем по Авениде, минуя памятники освободителям, идя среди все редеющей толпы людей, которые спешили хоть где-нибудь укрыться от того ужасающего одиночества, которое приходит вместе с выходным!?. На автобусной станции оказалось, что экспресс-люкс с кондиционером и нумерованными местами уже весь заполнен и отправляется. Можно было купить билет на обыкновенный автобус, но он идет тринадцать часов, в то время как экспресс-люкс только десять. Следующий экспресс отправлялся через два часа. Максвел заказал себе место и пошел посидеть на солнышке в открытом кафе, взял рюмку рому.

Совсем неплохо провести так пару часов. Тем, кто переезжает жить в столицу, нужно, говорят, недели две-три, чтобы приспособиться к пронзительному солнечному свету, разреженному воздуху и тяжелому сну по ночам, но именно то, что он испытывал здесь — какое-то необычное состояние, и нравилось Максвелу во время его кратковременных приездов в столицу. Дома имели четкие, как у кристаллов, очертания. Звуки отдавались с колокольным звенящим эхом. Повсюду бродили голуби, они так же, как и самолеты на высокогорье, с трудом поднимались в воздух, неистово махая крыльями, прежде чем взлететь. Даже «фольксваген бигл», проезжая на полном газу по Авениде, мог развивать скорость только девяносто километров в час, а новичок в гольфе был способен послать мяч на целых двести метров; защитникам, играющим на местных футбольных полях, часто удавалось забить гол, и не считалось таким уж большим достижением перебросить мяч от ворот до ворот.

К остановке подкатил пустой автобус, и его немедленно осадила толпа пассажиров, с которыми смешались продавцы мороженого и пирожков. Несколько мужчин, возвращавшихся со свадьбы, все вместе тащили пластмассовый ящик с фигурой святого, которую, вероятно, одалживали на время церемонии. На плечах и в волосах у них еще оставалось конфетти, все они были навеселе. Максвел наблюдал с террасы кафе, как они тянули и подталкивали ДРУ^Г

друга и, наконец, взобрались в автобус, водрузив ящик поперек двух сидений. Пока они все это проделывали, около двери автобуса образовалась небольшая очередь, и тут вдруг Максвелу показалось, что он увидел знакомый профиль.

Этот город полон видений. Максвел справился с первым бездумным приступом надежды и поднялся, не веря глазам. Он сделал два-три шага и вдруг пустился бегом, если можно назвать бегом тяжелую трусцу, на которую только и были способны ноги на такой высоте.

— Роза! — звал он. — Роза! — Он все еще чувствовал некоторую неловкость от того, что, возможно, окликает незнакомого человека, ведь половину лица закрывали темные очки, а волосы были коротко острижены, как у здешних молодых людей.

Она повернула голову, увидела его и, выйдя из толпы у автобуса, ждала, пока он подойдет.

Максвел обнял ее, но, заметив, что па них смотрят, вспомнил, что такие жесты на публике запрещены местной моралью. Он сиял руку.

— Куда ты едешь? Я уж думал, тебя нет на свете.

Сказалось то ощущение легкого опьянения, нереальности происходящего, то состояние эмоциональной неуравновешенности, которое Максвел испытывал в первые часы своего пребывания в столице. Его глаза увлажнились, в нем одновременно возникли и радость, и какая-то пьяная жалость к себе.

— Роза, — сказал он, — Роза, что произошло? Почему ты вдруг скрылась?

— Я боялась, — сказала она. — Безумно. Я не могла этого больше выдержать.

— Но почему ты не сказала мне? Или хотя бы написала, чтобы я знал.

— Я собиралась написать тебе, но потом испугалась, что кто-нибудь распечатает письмо и сможет найти меня.

— Ты могла бы позвонить по телефону.

— Единственным желанием у меня было — исчезнуть. Куда-нибудь забраться подальше и спрятаться. Я была вне себя от страха. Даже здесь я боюсь, что они найдут меня. Мне все время кажется, что за мной следят.

— Куда ты сейчас едешь?

Она заколебалась и молча покусывала губу.

— Неужели ты мне не доверяешь? — сказал он.

Они стояли посередине потока людей, направлявшихся к автобусам. Она посмотрела назад через его плечо, будто боялась кого-то там увидеть.

— Кто-нибудь, может, следит за тобой, чтобы найти меня, — сказала она.

— Ну подумай об этом спокойно. Как же они могли бы это сделать? Я прилетел сегодня утром и был все время в министерстве.