Компания «Гезельшафт»

— Нет закона, запрещающего распыление, мистер Максвел. Кто угодно может это сделать в любое время. Но если заниматься этим при ветре, дующем в сторону соседней фермы, у которой поле в двадцать километров шириной, то самое большее, что произойдет, это погибнут посевы на полосе в один километр. Если же распылять около моей фермы, то гибнет весь урожай, потому что мои посевы как раз имеют километровую ширину. Вот что произошло.

— И теперь вы вынуждены на них работать?

Теперь я работаю па них, потому что другой работы ист.

Как они обращаются с вами? Надеюсь, никак не притесняют?

— Они меня притесняют не больше, чем других. Вы ведь знаете, как у них там, на Ранчо Гранде.

Максвел взял его за руку.

— Скажите ребятам, чтобы они не падали духом. Скоро псе изменится к лучшему. Еще недолго.

Он вернулся к себе в машину и поехал в контору, впервые ощущая себя виновным в предательстве. «Ведь ми удостоверениях мое имя. Меня шоферы и ругают».

Не могло успокоить и то, что сообщил ему Адамс:

— Говорят, готовится забастовка. Всеобщая забастовка.

— Кто говорит?

— Все, кого ни спроси.

— Никогда ее не будет. С забастовками покопчено. Их по было уже пять лет. Никто, наверное, еще не забыл, что произошло в последний раз. Со всякими забастовками в:>той стране уже распрощались.

— Я так не думаю, — сказал твердо Адамс.

Как всегда в моменты, предвещающие что-либо дурное, на лице Адамса выразилось некоторое удовлетворение.

— А вы когда-нибудь задавали себе вопрос: там ли мы, где нам следует быть? — спросил он.

— Мы занимаем твердую стороннюю позицию. У нас (пои взгляды, и мы будим продолжать заниматься только шипим делом.

— Но что, если действительно произойдет забастовка и наши шоферы будут в ней замешаны?

— Почему они вдруг будут замешаны? Они три дня нарочно медленно работали, проявляя недовольство из-за витаминных таблеток, но никаких разговоров насчет забастовки не было. Кроме того, они получают на доллар больше.

— В обмен на потерянную свободу. Если они хоть как- то нарушат порядок на Ранчо Гранде, их отправляют в карцер на неделю. А вы слышали последнюю новость? Они должны отдавать честь ихнему гезельшафтскому СС.

— Неужели? Довольно странно. Сегодня утром я раз- говаривал с одним из шоферов, Рамосом. Вы помните Рамоса из колонии? Он теперь работает на нас. Я хочу сказать, на них. Не очень рад этому, как я понял, хотя о том, что они отдают честь, ничего не говорил.

— Нас уже и так приравнивают к нацистам. На наших грузовиках появились надписи «Fuera Los Nazistas»[6]. А сегодня утром кто-то вывел на стене нашей конторы «Muera Hitler»[7].

— Вы хотите сказать, что нас начинают недолюбливать.

— Нас уже недолюбливают. Мы потеряли то уважение, каким пользовались раньше.

— Сколько еще будет в силе наш контракт?

— Три недели.

— Только три. Я думал, больше.

— Что вы собираетесь с ним делать дальше?

— Что-то я обязан сделать. Так продолжаться не может.

— А есть какая-нибудь надежда нам от них освободиться?

— Не знаю, но я сделаю все, что в моих силах.

— Надо надеяться, что правительство еще пока продержится, потому что иначе падет и «Гезельшафт», и мы вместе с ними. Люди злопамятны.

— Почему это правительство должно пасть?

— Из-за этой забастовки.

Максвел рассмеялся.

— Никакой забастовки не будет, но даже если и будет, правительство удержится. Компания «Гезельшафт» поставила его у власти, и она позаботится, чтобы правительство это осталось.

— Оно все равно падет, рано или поздно, — сказал Адамс, — и я бы не хотел быть все еще здесь, когда это случится.

Максвел неохотно согласился встретиться с Пеббом за ленчем в английском клубе.

— Бифштекс и почки? — спросил Пебб.

Максвел согласно кивнул. «Dos Steaks у Kidneys», — заказал Пебб. Официант Джордж зашаркал прочь по скрипящим половицам. Дверь на кухню распахнулась, выпустив на секунду запах вареной капусты. Дождь стучал но рифленому железу крыши.

— Я слышал новость, что вы заняты проектом устройся та индейцев на острове Сукре, — сказал Пебб.

— На них напали с рыболовецкого судна, — пояснил Максвел. — И мне кажется, это наилучший способ их снасти.

— Значит, вы считаете, что поступаете правильно? — спросил Пебб.

— Я не вижу другого выхода, — сказал Максвел. — Разрешите объяснить вам. Помимо непосредственной опасности со стороны рыболовецкой компании, этому месту угрожает полное уничтожение леса. Все живое там погибнет. Может быть, откроется возможность развить на острове туризм в широком масштабе. Если так, то «Гезельшафт» будет заинтересован принять в этом участие, что автоматически приведет к созданию там заповедника для всех видов растительного и животного мира. Включая индейцев. Разве это не имеет смысла?

— Вы создаете зоопарк из людей, своего рода Уинспейд[8] для индейцев, так. что ли?

— Можно и так назвать. Но главное, что в результате сохранятся нетронутыми берега реки на двести или триста километров. Многие животные могли бы найти себе там прибежище. По крайней мере хоть что-нибудь да спаслось бы.