Комплекс превосходства

***

– Я же говорил: он молодец! – Филипп де Валансьен хлопнул ладонями по коленям. – Даже убивать не стал. Красиво, ничего не скажешь! А главное – медальон. Превосходная улика, чтобы пустить оперативников по ложному следу. Как ты узнал, что Ротбержер ссорился с Цай Муа?

Ничего подобного Каали Сенг даже не слышал. Ему просто повезло. Но разве везет не тем, кто этого достоин?

Внимательный, строгий и как будто слегка растерянный взгляд мага Амарикуса одержимый не принял во внимание. Он стал победителем, важной фигурой в партии де Валансьена, и с этого момента звезды должны были одарить, наконец, его своей благосклонностью.

За первым заданием очень скоро последовало второе. Поскольку дело касалось айлакцев, Каали Сенг счел уместным напустить на них Далиравару и не ошибся. Резня, устроенная ракшасом, произвела на непокорных нужный эффект. Третье поручение – добыча информации – и вовсе оказалось пустяковым. Чаровница Йоналишарма вытянула из доверенного лица генерал-губернатора все, что требовалось для его политического уничтожения.

Частота уроков с Ван Ши постепенно свелась к одной-двум лекциям в неделю. Ча-тао, имевший о демонах лишь умозрительное представление, перестал приносить пользу, и его отослали на родину. За Каали Сенга взялся Амарикус. В перерывах между осуществлением замыслов де Валансьена одержимый постигал все более и более сложные заклинания. Привыкнув к методике колдуна, он начал продвигаться в обучении гораздо быстрее, чем до того с Ван Ши, и наставник как будто даже потеплел к нему при личном общении. На публике Амарикус продолжал держаться высокомерно и отстраненно. "Зависть, не иначе», – говорила Йоналишарма.

Так прошел год. За этот срок Каали Сенг навострился избавляться от врагов государства едва ли не эффективней, чем пользоваться столовыми приборами. Не одобрявший убийства де Валансьен ценил его способности, но еще выше ставил соблазнительную Йоналишарму. В общем, доверяли Каали Сенгу все сильней и сильней. Молодой махаристанец стал первым цветным по происхождению членом Партии Справедливости и Равенства. Он получил допуск в салоны посольского квартала, завел знакомства в среде эльветийцев и даже переспал с одной белой женщиной, оскорбив тем самым ревнивую Йоналишарму и, судя по всему, Амарикуса – единственного сподвижника де Валансьена, который выступал против возвышения чужака.

Де Валансьен ко времени взлета уже являлся вторым лицом Ай-Лака. Генерал-губернатору, старому монархисту, не растерявшему, тем не менее, остатков представлений о социальной справедливости, он сочувствовал, но долго находиться в тени не желал и не мог себе позволить. Главной целью амбициозного эльветийца была единоличная власть.

– Коллегиальное управление, – говорили на собраниях Партии единомышленники де Валансьена. – Разве ты забыл о нем, Филипп?

– Она невозможна в этой стране, с этим народом. Совместно с вами я могу вести в будущее Эльвецию, но не Ай-Лак. Восточным людям нужна диктатура, но диктатура, скрывающая свое настоящее обличье и – самое главное – действующая на благо общества.

Партийцы кивали, но не оставляли попыток вернуть лидера на позиции чистого социализма с его народовластием и господством общих интересов. Не встревали в дискуссию только сам Каали Сенг (ему было плевать на благо айлакских обывателей) и Амарикус, поднаторевший в политике не хуже де Валансьена и считавший пререкания пустой тратой времени.

Как-то раз в самый разгар сезона дождей Каали Сенг, прогуливаясь по Хаймину, заметил де Валансьена у какого-то памятника. Ревизор мок под ливнем, завороженно глядя на сидевшего в позе лотоса каменного мудреца с вислыми усами и длинной тонкой бородой.

– Ты знаешь эту историю, друг мой? – спросил эльветиец приблизившегося Каали Сенга.

Одержимый помотал головой.

– Шати Сау жил лет пятьсот назад или около того, в эпоху кхайских войн. Он был низшим чиновником ведомства внешних сношений захваченного кочевниками харду Че-Тао. Служил великому хану. Но прославился тем, что спас Ай-Лак от вторжения войск Кхай-нама. Сохранил независимость чужого государства.

Де Валансьен привстал на цыпочки и приложил три пальца к сандалии Шати Сау.

– Это единственный из памятников в честь чужеземцев на этой земле, – проговорил он. Слова терялись в шуме дождя. – Я хочу встать рядом с ним, Каали Сенг.

Он подошел к одержимому и стиснул его плечи.

– Ты со мной?

– У вас нет необходимости задаваться таким вопросом.

– Хорошо. Очень хорошо. Большего мне и не требуется. Верность, друг мой, – непростая штука. Сегодня ты убиваешь по моему приказу, а завтра велишь демону всадить мне в спину серп.

– Я не понимаю, к чему вы говорите это. Разве я давал повод усомниться в преданности?

Де Валансьен усмехнулся.

– Прошлое неважно. Я должен быть уверен в тебе в любой момент времени. Мои слова об этом.

Он провел рукой по волосам.

– Давай-ка поищем сухое местечко, друг мой. У меня к тебе есть особый разговор.