Комплекс превосходства

Высший свет Лутеции – по крайней мере, та часть, с которой познакомился на приемах Каали Сенг, – представлял собой пеструю компанию из праздношатающихся богатеев, подавляющее большинство которых получили состояние в наследство, действительно толковых людей (они даже не смотрели в сторону неизвестного махаристанца, приехавшего в столицу по прихоти де Валансьена), а также разнообразных деятелей искусства, аристократов, державшихся элиты общества из-за статуса и фамилии, вышедших в отставку высокоранговых военных и политиков, магов, которых сторонился уже сам одержимый, и боги весть кого еще. Были среди них и пресыщенные жизнью искатели, к которым Каали Сенг с недавних пор начал относить себя. Различий между ним и каким-нибудь отпрыском древней фамилии, которому нечем было занять время и некуда деть деньги, было всего два: цвет кожи и состояние. И если к первому многие скучающие аристократы относились без враждебности, то второе отравляло жизнь Каали Сенга и не давало навести мосты и, возможно, соединиться с людьми таких же наклонностей, как у него самого.

– С ними не надо общаться, – подсказала Йоналишарма, – но их можно использовать.

– Что ты имеешь в виду?

Демонесса кивнула в сторону визионного ящика. Каали Сенг никогда не включал его: опиум обеспечивал куда более яркие и захватывающие видения, чем визиоспектакли.

– И что с ним?

– Почему бы не тянуть деньги из тех, у кого они есть, показывая меня? Или меня с тобой? Или кого мы захотим? Похоть толкнет их посмотреть на то, как мы соединяемся.

Предложение Йоналишармы не показалось одержимому достойным внимания. Он отпустил демонессу на поиск визора, который бы транслировал ее голой, и забыл об их разговоре. Он снова сорвался на опиум и едва не навлек на себя гнев де Валансьена, заявившись в штаб ПСР в непотребном состоянии, да еще и с Далираварой. Там Каали Сенг нес чушь о притесняемых в Ай-Лаке махаристанцах, чьей единственной виной являются, видите ли, человеческие жертвоприношения, и требовал внести на рассмотрение Генеральных Штатов закон о разрешении культа Каали в Эльвеции. Клерки и секретари отбивались от настырного визитера, пока у них хватало терпения и такта, затем вызвали магов-охранников, которые выгнали Каали Сенга силой. Далиравара при их виде счел за благо уйти самостоятельно, и, хотя одержимый сделал ему за это выволочку, он понимал, что ракшас спас его карьеру. До ушей де Валансьена история дошла в искаженном виде, так что Каали Сенг отделался аудиографией, явно надиктованной кем-то из канцеляристов-помощников, а не самим шефом Партии Справедливости.

Каали Сенг и не заметил, как прошел целый год пребывания в Эльвеции. Год, потраченный впустую и лишенный, за исключением одного эпизода, каких-либо прелестей. Опиумные притоны, которые он теперь менял каждую неделю, фактически стали его вторым домом. Только страх перед де Валансьеном и перспективой потерять жалование удерживали его от полного разложения. И именно в этот момент Йоналишарма все же нашла визора и актеров.

В Ай-Лаке собственных визоров никогда не было, а эльветийцы и другие белые телепаты, работавшие в посольском квартале, рассматривались местным населением как чужеземные дьяволы, крадущие души и переселяющие их в холодные мертвые ящики. Случались и совсем неприятные инциденты, как, например, когда толпа разорвала визора, отправившегося транслировать какое-то происшествие за пределы безопасного квартала, на части. Вся сопровождающая его группа также пострадала, а аппаратура была искорежена до такой степени, что восстановить ее уже не представлялось возможным. Только самые просвещенные айлакцы с охотой позировали перед визорами, и то после такого на них обычно неприязненно косились на улицах.

Взгляды Каали Сенга отличались от суеверий аборигенов, но чудеса визионной трансляции отрицал и он. Из квартир, на которые он съехал из общежития ПСР, он первым же делом демонстративно вынес ящик и спрятал его под лестницей, там, где уже пылились какие-то книги и пустые винные бутылки. Как смогла проникнуться трансляциями Йоналишарма, он не ведал, тем не менее, за дело она взялась с несвойственным ей рвением. Выпадали дни, когда она вообще не появлялась у Каали Сенга, а затем расплачивалась за долгий разрыв магической связи жуткими болями.

Когда она пришла докладывать хозяину об успехе, тот лежал в полузабытьи, окруженный завесой опиумного дыма. Демонесса присела на диван в ногах одержимого, положила прохладную ладонь на голень.

– Завтра едем смотреть визора, господин.

Каали Сенг кивнул. В блаженном состоянии, подобном тому, в котором он пребывал, он дал бы добро даже на отсечение собственной руки, лишь бы сладкие грезы наяву не прекращались еще немного.

Визором оказался крошечного роста человечек с измученным выражением, прилепившимся к крысиному личику. Бритую голову покрывали вживленные под кожу разъемы под кабели машины фантазий. На плечах драный халат, составлявший, похоже, все облачение телепата.