Комплекс превосходства

– Жаки очень талантлив, – говорила Йоналишарма. – Он снимает только эротику и работает вместе с единомышленниками над книгой стихов и снимков.

Одержимый зевнул.

– Чем он поможет нам?

– Я вообще-то работаю с Одервье и Рондой, – оскорбился Жаки.

– А кто это?

Визор отработанным жестом непринятого гения воздел руки к потолку и закатил глаза. Каали Сенгу очень захотелось встать с табурета (другой мебели Жаки не держал) и проверить, насколько крепко сидят в башке телепата разъемы. Представив, как кровь сочится по черепу, заливая мутные глаза и капая с кончика носа, одержимый улыбнулся.

– Мне нужна прибыль, – сказал он. – Искусство, или чем ты там занимаешься, меня не интересует.

– Порнография приносит барыши, – почесав щеку, выдал Жаки.

– Я уже нашла актеров, – добавила Йоналишарма. – Мы заставим их соединяться перед Жаки так, как это обычно делаем мы с тобой, господин.

– А я помогу распространить приглашения. Схема стара, как мир, – заключил визор. – Жанру не хватает экспериментов, а мадемуазель Шарма показала мне, на что способна.

Каали Сенг поднял бровь. Уж не трахалась ли его ракша с этим задохликом?

– В конце концов, это просто эксперимент, мой господин. Если он не понравится тебе, мы не станем продолжать. Ты же знаешь, что твои желания – мои желания. Нет большей отрады, чем стремиться угодить тебе.

Поразмыслив, одержимый дал добро и покинул визора, чтобы вновь возлечь с опиумной трубкой и внимать кровавым рассказам Далиравары. Но на сей раз долго бездействовать не пришлось. Следующей же ночью Каали Сенга разбудила Йоналишарма. Она успела втащить в комнату визор, на экране которого самозабвенно совокуплялась пара – темнокожий мужчина с Кемета и удивительно похожая на демонессу девушка. Кеметец брал свою партнершу в тех же позах, какие предпочитал одержимый. Каали Сенг приподнялся на локте. Его начало охватывать возбуждение.

– И в задницу тоже будет?

– Я велела Жаки настоять на этом, – кивнула Йоналишарма.

Она откинула одеяло и начала ласкать член Каали Сенга ртом. Когда в визоре девушка наконец раздвинула ягодицы и позволила мужчине овладеть ею неестественным способом, одержимый не выдержал и излился в горло демонессе.

– Мы продолжаем? – спросила Йоналишарма, облизнувшись.

В новое предприятие Каали Сенг нырнул без того рвения, с которым начинал добычу красной смолы, но оно все же отвлекло его от опиумно-алкогольного самоуничтожения. Узнав, что в Лутеции уже функционировало значительное количество студий, он озаботился попытками переманить из них лучших актеров. Затем выяснилось, что при всех ее талантах из Йоналишармы не получился толковый режиссер, и Каали Сенг, просмотрев огромное количество трансляций, остановил выбор на мрачном и циничном Луи Балаво. Договорившись с высоким функционером ПСР, одержимый выкупил под съемки несколько номеров в отеле "Трансконтиненталь", принадлежавшем де Валансьену, на десять лет вперед, и отдал в полное распоряжение новому режиссеру.

Сам Каали Сенг оставался в тени, передавая распоряжения через Йоналишарму или Жаки, единственного визора, который знал его в лицо. Остальные знали его как "человека из ПСР". Упоминая Партию, одержимый преследовал двойную цель: намек на авторитет постепенно набиравшего силу де Валансьена и месть.

Каали Сенг не забыл унижений, нанесенных де Валансьеном и Амарикусом. Будучи на краю наркотического забвения и деградации, он и не помышлял о мести, но теперь, вернувшись к активной жизни, вновь вспомнил о гордости. Существо второго сорта, каким его считали, готовило ответный удар. Ни один из партийцев не знал, чем занимался одержимый. Очередная небрежность, за которую они должны были поплатиться.

***

Премьер-министр выбрал для любимого чада, Благословенного Союза, одно из стоявших на склонах Элизия и поэтому уцелевших во время жозефовой перестройки столицы поместий. Глядя на него, Каали Сенг понимал, как вышло так, что даже бескомпромиссный диктатор решил не отдавать приказ на снос. Главный корпус трехэтажного здания расположился под стеной королевского замка, а по бокам от него сбегали вниз два ступенчатых флигеля. Они изгибались в подобие подковы, в центре которой били мраморные фонтаны. В прозрачных струях купались наяды из белоснежного камня. Они замерли в причудливых позах вокруг огромного валуна, на котором восседал Морской Царь с трезубцем и раковиной.

– Мраморную Пучину основал триста лет назад грандадмирал Далльдай, – сказал Блез Донн, обводя одержимого по дуге мимо водяных дев.

Каали Сенг заметил, что вблизи они выглядят не столь внушительно: вода безжалостно точила камень уже три века, и на спинах наяд, куда падали струи, образовывались впадины. Краска местами слезла, обнажая истинный – серый – цвет камня.

– Внушительно. Будь вся Лутеция такой, ей и на самом деле не было бы равных среди городов.

Донн вытащил монокль и прищурил глаз.

– Ваш эльветийский перестал звучать оскорбительно.

– А вы проявили редкое понимание, приняв меня здесь.