Конан и потомок Пха

Идти теперь приходилось всё больше по настоящей северной тайге, с её непролазными буреломами, и поваленными полусгнившими стволами в два-три обхвата. Папоротники и колючие кусты тоже особо лёгким поход не делали. Но варвар упрямо держался намеченного маршрута, надеясь, что поступил правильно, выбрав именно заросшие долины, а не голые и лысые каменистые хребты: там он был бы столь же заметен, сколь и носорог на базарной площади Замбулы. Правда, настоящих каменистых уступов и скал пока не попадалось, но он и не удивлялся: сам же выбрал путь по зарослям. В надежде на хорошую охоту. И скрытность продвижения.

Со скрытностью, правда, возникла небольшая проблема: ближе к обеду к нему привязалась какая-то горласто-наглая птица, похоже, сойка. Конан не придумал ничего лучше, как просто застрелить ту из лука: благо, глупая птица не встречалась явно раньше с таким оружием. Поэтому держалась на расстоянии броска камня – попасть было нетрудно. Сплюнув, и вытащив стрелу из небольшого тельца, Конан нахмурился: нет, это – не сойка! Те и выглядят ярче, и мельче. И когтей на концах крыльев у них нет!

Птица-шпион? Дрессированный?

Возможно.

Но раз уж он достаточно легко и просто разобрался с наивным пернатым соглядатаем, это не значит, что не нужно опасаться более умных – таких, которые столь глупо и открыто своё присутствие в дебрях тайги не обозначат!

И действительно: не прошёл он и сотни шагов, как чутьё прирождённого охотника заставило его вдруг броситься ничком на мох и опавшую хвою!

Вовремя: над головой просвистели три немаленьких булыжника, и один даже ударился о ствол стоявшей рядом сосны, вызвав настоящий взрыв из щепок и коры!

Конан не стал ничего думать, а поступил так, как велел ему внутренний голос: ломанулся со всех возможной скоростью в ту сторону, откуда прилетели камни! Да и хорошо, что он так поступил: три покрытых буквально с ног до головы густой шерстью непонятных существа не успели ещё заложить в пращи новых снарядов для метания, и сейчас поспешили отбросить их за ненадобностью, а достать кривые сабли! И кинжалы.

На Конана они набросились, вереща, как давешняя сойка, из чего варвар заключил, что или они работали с ней в паре, или просто пришли на её характерные крики. Однако много рассуждать на эту тему киммерийцу не пришлось, а пришлось отбиваться что было сил от проворных и отчаянно храбрых дикарей! Рубили и кололи они вполне профессионально: если б киммериец был обычным воином, давно бы шлёпнулся в мягкую таёжную подстилку его изрубленный труп!

Но для варвара ничего особо необычного в том, что его остервенело атакуют одновременно с трёх сторон, не было. Поэтому не прошло и минуты, как поверженные нападающие судорожно вздрагивали, бились, или хрипели в агонии у его ног, а Конан быстро осматривался в поисках дальнейших подвохов.

Странно, но больше никто в дебрях не обозначил своё присутствие или желание прикончить незваного гостя. Варвар перевёл взор на троицу, затихавшую у его ног: а молодцы, ничего не скажешь! Прятались в зарослях профессионально – почти как он сам! То есть – реально их не было ни видно, ни слышно! И если б не его отменные инстинкты и обострённое боковое зрение, уловившее в последний момент стремительно несущиеся к нему метательные снаряды – лежал бы он сейчас во мху с разбитым виском, и попрощавшись с белым светом, а ему перепиливали бы горло одним из кривых кинжалов, что оказался зажат в левой руке у каждого мерзавца…

Конан наконец успокоился – похоже, его тылам и правда, ничего не угрожало. Значит, можно принять как достоверный факт, что нападавших было всего трое. И спокойно осмотреть их уже замершие тела

.

Осмотр первых двух трупов, правда, ничего интересного не дал. Кроме выявления того факта, который киммериец и так подозревал с самого начала: нападавшие оказались людьми, желтокожими, низкорослыми и кривоногими, а одеты они оказались в штаны и куртки, действительно сшитые из шкур бурых медведей, и весьма сильно потрёпанными и с повылезавшей местами шерстью. Странно. А ведь он здесь таких медведей пока не встречал. Привозные, что ли, куртки и штаны?..

С третьим человеком оказалось посложней. Когда Конан опустился перед ним на колени, тот попытался ткнуть его в глаз коротеньким ножичком, которым, на взгляд варвара, можно было только в зубах ковырять. Конан руку с оружием перехватил легко, поскольку ещё при осмотре двух других нападавших заметил, что этот тип ещё дышит, хотя и пытается это скрыть.

Вырвав кинжальчик из ослабевших пальцев, Конан глянул в фанатично выпученные на него глаза.