Конечная остановка

— О Филиппе?.. Я очень в нем ошиблась.

Рыдание. Ему удалось восстановить контакт. Он закрыл глаза.

— Мне не везет, — продолжала она. — Правда, этот оказался добрым, ласковым. Когда он меня…

Люсьен ударил в дверь кулаком. Элиан смолкла. Он кое-как начертил несколько букв: «ХВАТИТ».

Согнувшись пополам, он страдал, словно мужчина. Это пришло к нему внезапно. Его пронзила неведомая доселе боль, острая, жгучая. На губах застыли готовые вот-вот сорваться проклятия. Он задыхался от злобы.

— Простите, — послышался тихий голос. — Вы его любовница?

Он не шелохнулся. Он впал в отчаяние, почувствовав себя мерзавцем. Наконец он погасил пальцами свечи. На сегодня довольно. Ему хотелось простора, движения. Он встал.

— Не уходите! Не оставляйте меня! — крикнула она.

Он остановился в нерешительности. Ну нет! У нее был Филипп. Она все время думала лишь о Филиппе.

А о нем и ни разу не вспомнила. Она забарабанила в дверь обоими кулаками.

— Останьтесь, прошу вас. Останьтесь!

Он постоял с минуту на пороге, потом повернул в замке ключ. Теперь она осталась в своей тюрьме одна. Ее следовало бы спросить, не нужно ли ей чего. Он устоял перед искушением вернуться назад, положил связку ключей в тайник и вывел мопед на дорогу. Мотор он включил, лишь оказавшись на достаточном расстоянии, будучи уверенным, что она уже ничего не сможет услышать.

Ехал он медленно, стараясь побороть что-то вроде мук расставания, сознавая, что наделал одних только глупостей. Ну как теперь сказать ей: «Я Люсьен Шайю. Ваше похищение — всего лишь шутка!» Она слишком далеко зашла в своих откровениях. И в то же время многое утаила! Надо бы еще ее расспросить. Не важно, к каким последствиям это приведет! Он должен наказать ее! Разумеется, она имела право на любовников. Но тогда зачем она изображала из себя эдакую благопристойную девицу? Зачем она пыталась их обмануть? Не успел он доехать до предместья, как его уже охватило желание повернуть назад, сесть возле двери и вновь вкусить сладострастную отраву, горечь которой он все еще ощущал.

Он заехал к Корбино, чтобы узнать что-нибудь об Эрве. Она дорого заплатит, эта стерва! И как ей могло прийти в голову, что он — женщина! Зять обсуждал что-то с клиентом. Извинившись, он отвел Люсьена в сторону.

— Мадлен в больнице вместе с матерью. Она мне только что звонила. Эрве по-прежнему в коме, никаких перемен, сказала она. И конечно, меня уже донимают полицейские и эксперты, как будто я в чем-то виноват. Такая неразбериха, я вам доложу… Прошу прощения! Я должен вернуться к клиенту.

— Но все-таки есть надежда?

Зять только пожал плечами. Судя по всему, он не питал нежных чувств к Эрве. Люсьен вернулся домой.

— Вы заходили к Корбино? — спросила Марта.

— Да. Никаких перемен. Подождем до завтра.

Но завтра он опять поедет туда. К ней. И послезавтра тоже. Он заставит ее говорить, еще и еще, подстерегая момент, когда появится хоть какая-то надежда на успешную капитуляцию. Он прекрасно знал, что плутует, что обманывает самого себя. Поднявшись наверх, он заперся в своей комнате. Он сердился на себя за то, что не испытывает больше печали. Его воспламеняло странное возбуждение. Такое же точно чувство охватывало его в детстве, когда он получал в подарок игрушку, о которой давно мечтал… Чувство восторга и тревоги! Долгое время он не притрагивался к ней. Игра заключалась прежде всего в том, чтобы заполучить игрушку. А потом никому ее не давать. И вот теперь эта женщина…

Порывшись в шкафу, он достал шерстяное одеяло, которое вполне могло сгодиться. Он завернулся в него. Оно было длинным и теплым. И наверняка поможет ей продержаться несколько ночей. Он аккуратно сложил его и завернул в газету. Надо привязать его к багажнику, чтобы Марта ничего не заметила. Можно еще раздобыть флакон одеколона. «Ну это уж чересчур, — подумал он. — Незачем баловать!» Кого баловать? Он не мог четко ответить на этот вопрос. Голос, звучащий во тьме! Он уже почти забыл интонации этого голоса, и его охватило жгучее, выплывшее из неведомых глубин, неодолимое, словно инстинкт, желание вернуться туда. Он знал: ничто не остановит его и ничто не помешает ему отправиться во второй половине дня в лачугу.

Ровно в час отец присоединился к нему за столом.

— Ничего нового, мой бедный Люсьен. Твой приятель так и не пришел в сознание. Но не это меня тревожит. После сильного удара кома может продолжаться несколько дней. Меня главным образом беспокоят повреждения внутренних органов. Тут трудно сказать что-нибудь определенное. Не исключена возможность кровоизлияния. В течение недели окончательный диагноз поставить нельзя. Но не волнуйся, он в надежных руках. Само собой, никаких посещений. Но если хочешь просто заглянуть в дверь, то пожалуйста. Конечно, это мало что даст, но я знаю, это доставит тебе удовольствие. Видишь, до чего доводит неосторожность! Ну-ка, взгляни на меня. Да на тебя страшно смотреть, что с тобой?

— О, ничего. Я плохо спал… А он не умрет?

Доктор перегнулся через стол, чтобы взять Люсьена за руку.