Конечная остановка

— Мой сын ничего мне не сказал. Он просто рассказывал о письме, которое его сослуживцы нашли у нее. Этот Филипп… он подписывается Филипп… писал ей, что купил какую-то стереосистему, я не знаю, что это такое. Во всяком случае, у него нет денег, чтобы заплатить за нее, а с него их требуют. Он должен найти шесть с половиной тысяч франков до конца месяца. А это немало!

— Полагаю, — сказал доктор, — что полиция обойдет всех местных коммерсантов, которые торгуют такой аппаратурой. Расследование должно быстро принести свои результаты.

— Надо надеяться. Однако что за люди!.. Из-за любого пустяка вас могут теперь похитить. Крадут деньги из вашего кармана… Только не говорите никому, о чем я вам рассказывала, ладно?

— Слышишь, Люсьен? — сказал доктор. — Никому ни слова… А теперь скорее за стол. И высморкайся. Ты не простудился?

Люсьен вынул носовой платок и уронил записку Элиан. «Не беспокойтесь. Все в порядке. Целую вас». Он поспешно подобрал ее и сунул в карман. Отец, весьма озабоченный, ничего не заметил. Он, по своему обыкновению, ел быстро и принялся за десерт, в то время как Люсьен еще не покончил с курицей. Марта принесла кофе.

— В приемной уже двое больных, — заметила она.

— Что?

Казалось, его вывели из глубокой задумчивости.

— Ах да! — спохватился он. — Иду.

Марта с неодобрением покачала головой.

— Я знаю кое-кого, кому следовало бы хорошенько отдохнуть, — сказала она после того, как он ушел.

Люсьен отказался и от десерта, и от кофе. Он спешил. Схватив на бегу почтовый календарь, он побежал к себе в комнату. Календарь содержал подробный план города. Сориентировавшись, он выбрал маленький четырехугольник над площадью Эмиля Золя. Там находился квартал, куда довольно легко можно было добраться; Шателье не заблудится. В этом квартале вовсю шло строительство, там полно всяких конструкций, ангаров, словом, место богато всевозможными укромными уголками. Полиция там только растратит свои усилия, а может, и вообще решит не вмешиваться, чтобы не подвергать опасности жизнь пленницы.

Немного успокоившись, Люсьен положил записку Элиан в самый обычный конверт, начертил печатными буквами адрес четы Шателье. Из предосторожности он отправит письмо в центре. Великое приключение начиналось.

Люсьен снова взял мопед, пообещав себе заехать на обратном пути в больницу. Странно, что отец забыл рассказать ему об Эрве. Видимо, по рассеянности. Но кто сейчас не рассеян из-за этого невероятного похищения? Он бросил письмо в почтовый ящик на площади Канкло и вскоре очутился на площади Эмиля Золя. Напротив автобусной остановки находился бар с табачным киоском «Табатьер». Это будет первый этап. Оставалось найти второе бистро, которое Люсьен и обнаружил в конце улицы Конвансьон: «Кафе-дез-Ами». Мысленно он составил примерную карту местности. Бульвар Либерте выведет его на набережную Эгийон. Если полиция и оцепит квартал, то никто не заметит в толпе велосипедистов, отправляющихся после окончания рабочего дня по домам, какого-то мальчика на мопеде. Полиция сосредоточит внимание на автомобилистах, причем, конечно, взрослых.

Он свернул на улицу 4-го сентября и очутился в районе стройки. Конец недели усыпил грузовики, подъемные краны, бетономешалки. Вокруг ни души. Он искал место, где Шателье лучше всего остановить свой универсал. Самым подходящим ему показался окруженный забором пустырь. Пешком он обошел вокруг забора со множеством дыр и лазеек для бродяг. Через них он легко проберется внутрь, чтобы вести наблюдение. Он определил для себя ориентиры: слева, как войдешь, колоссальных размеров бетономешалка; справа — забор, оклеенный плакатами, прославлявшими преимущества займа Национального общества железных дорог Франции. Он сделал правильный выбор. На небольшой скорости он следовал по пока еще не очень четко размеченному маршруту нового проспекта. Неподалеку от близкой к завершению группы домов высилось строение из железных листов, где рабочие складывали свои инструменты. Шателье легко отыщет его. Между этим строением и местом стоянки универсала было что-то около километра. Это более чем достаточно. Теперь Люсьен ясно представлял себе общую картину операции. Она не могла сорваться. Довольный, он вернулся в город и, вовремя вспомнив, что ему нужно узнать номер телефона «Табатьер», заехал на центральную почту. Еще ему требовалось позаимствовать чье-то имя. Зажмурив глаза, он открыл наугад телефонный справочник и ткнул куда-то пальцем. Шабре. Ролан Шабре. Почему бы и нет?

Он дал себе слово заехать в больницу. Но вдруг отказался от этой мысли. «Прости меня, старик. Мне нужно собраться с силами. А если я снова увижу тебя в коме, таким далеким от меня, я могу сдать. И так уже Элиан против нас. Да все против нас! Но я это делаю ради того, чтобы не испортить твое выздоровление, чтобы никто никогда не узнал… Поэтому до вечера понедельника мне лучше побыть одному».

Вернувшись домой, он увидел письмо от бабушки.