Конец фильма, или Гипсовый трубач

— Ешь — поправляйся! — официантка поставила перед ним ужин и, сверкнув зубом, ушла.

Писодей принялся за еду, убеждаясь, что Огуревич держит слово: в бигусе было много мяса и колбасных обрезков, а в творожной запеканке встречался изюм. Жуков-Хаит допил кисель, пожаловался на скрытый антисемитизм цветных американцев, перебежавших в ислам, взял сухариков из хлебницы и откланялся.

— Как вы думаете, — глядя ему вслед, спросил Кокотов, — он потом, когда перекоробится, вспоминает то, что делал или говорил?

— Не знаю… Он мне напоминает моих братьев.

— Чем же?

— Как вам объяснить? В нем живут два человека, а Стась, Бронислав и Мечислав были как бы одним человеком, разорванным судьбой на три части. На чем мы, кстати, остановились?

— В двадцать пятом к Мечиславу пришел человек…

— Да, пришел Перрье и передал это… — старый фельетонист постучал ногтем по серебряной ложке.

— Перрье? — воскликнул Кокотов.

— Да, Жан Перрье, молодой французский коммунист. Что вас смущает?

— Нет, ничего… И что же было дальше?

— Борьба. Что ж еще? Мечислав отправлял в Москву информацию о планах РОВС, диверсионных группах, засланных в СССР, участвовал в знаменитой операции «Трест», готовил тайную поездку Шульгина в Советскую Россию, помог похитить генерала Кутепова в 1930-м. Но тогда все обошлось — брата никто не заподозрил. Именно Мечислав завербовал знаменитого генерала Скоблина, командира ударного Корниловского полка, легенду Белого движения, причем вместе с женой — великой певицей Надеждой Плевицкой. Думаю, генерал просто проигрался в карты — ведь мой брат, если помните, был виртуозом в этом деле! Кутепов умер от разрыва сердца на пароходе близ Севастополя, главой РОВС стал генерал Миллер, а его замом — Скоблин, агентурная кличка Фермер. Тем временем надвигалась большая война, и непримиримые белогвардейцы сговорились с немцами, чтобы сообща свергнуть большевиков. Что-то надо было делать. В НКВД возник грандиозный замысел: похитить Миллера как Кутепова, тогда РОВС возглавит Скоблин и сорвет планы непримиримых. Поначалу все шло гладко: в 1937-м Миллера заманили в западню, усыпили и перевезли из Парижа на борт «Марии Ульяновой». Но осторожный генерал оставил записку о том, что идет на переговоры с немецкими офицерами, а встречу организовали Скоблин и Болтянский. Начались аресты. Мечислав и Фермер успели бежать в Испанию, где шла война. А вот Плевицкую французы взяли, и она умерла в тюрьме. Ходили слухи, что Скоблин и Мечислав погибли в боях за Мадрид… Но в 1986-м из Аргентины мне прислали бандероль… Вот с этим…

Старик тронул сухим пальцем вензель графа Потоцкого на массивной ложке.

— Еще там было предсмертное письмо. Брат боялся мне повредить и потому не давал о себе знать… Зато он ходил в центральную библиотеку и читал мои фельетоны в «Правде». Он ставил меня выше Аверченко…

— А Стась?

— Со Стасем особая история. Он работал в ИНО у Артузова, но после разоблачения Ягоды Ежов стал раскручивать «дело поляков» в НКВД. Не забывайте, Польша тогда надеялась стать союзницей немцев и с помощью Гитлера вернуть восемь воеводств. Стася арестовали вместе с Сосновским, Илиничем, Маковским… Артузов пытался заступиться, но он и сам был уже под колпаком. Брата обвинили в шпионаже в пользу панской Польши. Он пытался оправдаться — бесполезно. Знаете, Андрей Львович, разведка дело тонкое и с трудом укладывается в категории добра и зла. По легенде, Станислав был якобы кротом и снабжал брата, служившего в двуйке Польского генштаба, секретными сведениями, а на самом деле — дезой. Но чтобы Дефензива не разоблачила Бронислава…

— Кто?

— Дефензива — польская контрразведка… Чтобы не погубить Броню, он сообщал ему чуть больше, чем разрешалось. За это и получил десять лет без права переписки… — Выцветшие глаза старика наполнились слезами. — Идите, голубчик, идите! Я еще посижу. Очень вкусный сегодня кисель…

35. ЛЮБОВНИК ИЗ КОСМЕТИЧКИ

Шагая по коридору, Кокотов еще сочувствовал несчастным братьям Болтянским, но войдя в номер, сразу сел за компьютер и на удивление легко справился с неподобающей удочкой:

Поздним утром, оставив в прихожей удочку, Степан Митрофанович заглянул в комнату, где спали, разметавшись, влюбленные…

Дальше синопсис помчался вперед, как «Сапсан» по новеньким рельсам.