Конец сказки

Сравнительно быстро обнаружив тумблер централизованной системы регулирования давления воздуха в шинах, Эдик провернул его вправо до упора. Задребезжал компрессор. Армеец обернулся к Бандуре:

– А к-куда ехать-то, брат?! Не видно же ни ши-шиша.

– На х… отсюда, вот куда! Что неясного, Эдик?!

Подрагивая и скрипя, будто старая телега, броневик пришел в движение, толкая кормой остовы пострадавших машин. Мотор выл так, что лежащему на полу Андрею казалось – сейчас поршни пробьют клапанную крышку, бронированный капот и сами полетят вверх, как ракеты. Потом скрежет неожиданно прекратился, видимо, они выбрались на открытое пространство, то ли во дворе, то ли уже за его пределами. Откуда-то доносилась беспорядочная пальба, но в них не попали ни разу, окрестности были по-прежнему затянуты чернильными клубами дымовой завесы. Потом машина наскочила на что-то твердое и разнесла вдребезги, не останавливаясь. Андрей решил – это был фонтан, привлекший его внимание накануне. Журчание воды из-под днища послужило подтверждением догадки.

«Не скоро ты, сволочь, все это отремонтируешь,  – мелькнула злорадная мысль, адресованная Вацику Бонифацкому. – Даже если твоим бандерлогам удастся нас уделать.

– Не разворачивайся, Эдик! – добавил Бандура вслух. – Руль прямо, и все будет в шляпе. Сейчас мы от них оторвемся!

– Ле-легко сказать! – пыхтел из-за руля Армеец. Ему приходилось напрягать все силы, чтобы машина двигалась по прямой.

* * *

– Уходят, суки, Леня! – крикнул Джаба, неожиданно появляясь на пороге зала. Его вид был ужасен. Джаба был бледен, как смерть, на перекошенном от боли лице запеклась кровь. Его одежда превратилась в лохмотья, вместо правой руки торчал окровавленный обрубок, на который он накрутил рваный свитер вместо бинтов. Глаза Джабы горели сатанинским огнем.

– Прихлопни плевалку! – не поворачивая головы, процедил Витряков. Он все еще ничего не видел во дворе, поэтому ориентировался по реву мотора. Судя по тому, что звук отдалялся, покореженный, но сохранивший способность двигаться броневик вот-вот должен был появиться в поле зрения, за пределами дымовой завесы. Но, даже тогда Леонид Львович, вероятно, не стал бы спешить. Машина получила серьезные повреждения и не могла далеко уехать. Неповоротливый бронетранспортер не представляло никакой сложности догнать, если, конечно, во дворе остался хоть один целый автомобиль. Настичь и расстрелять в упор, ничем особенно не рискуя. Как остановить беглецов, израсходовав даром последнюю гранату – вот этого Витряков не знал.

– Уйдут, Огнемет! – не удержался Джаба, останавливаясь у оконного проема, в метре от Лени. Он шатался, как пьяный, но каким-то чудом держался на ногах. – Стреляй! Стрэляй, слышишь?!

– Замажь хайло! – зарычал Огнемет, испытывая большое искушение схватить тяжелораненого бандита за шиворот и вытолкать в окно, чтобы не вякал под руку. – Свали на х… урюк!

В этот миг вдалеке, метрах в семидесяти от них возник черный силуэт БТРа. Машина медленно двигалась кормой вперед, спаренные зенитные пулеметы задрались к небу, будто стрелок опасался нападения с воздуха. Бронетранспортер вплыл в перекрестие прицела, неожиданно задергался, и остановился в двух-трех метрах от сторожки, построенной прямо в поле. Огнемет подумал, что, пожалуй, стоит попробовать поставить точку теперь и здесь.

– Вот он! – заорал над ухом Джаба и уцелевшей левой рукой потянул Витрякова за плечо. Рука Огнемета конвульсивно дернулась, указательный палец надавил спусковой крючок. Граната покинула ствол и огненной кометой устремилась к цели. За доли секунды преодолела разделявшее стрелка и мишень расстояние и поразила бронетранспортер в левое переднее колесо. Многотонную машину подбросило в воздух, а затем она врезалась в пустующую будку охраны, завалившись на правый борт.

– Ест! – крикнул Джаба.

– Я промахнулся, – сказал Огнемет, отбрасывая дымящуюся трубку и поворачивая к Джабе перекошенное бешенством лицо. – Я промахнулся из-за тебя, педераст гребаный! Мудак!

– Промахнулся?! – искренне удивился Джаба. От него разило кровью и спиртным.

В качестве самого убедительного ответа снизу застучали пулеметы. Экипаж бронетранспортера не просто уцелел, а еще и продолжал огрызаться.

– Козел черножопый! – зарычал Витряков, хватая Джабу за шиворот и теперь сожалея, что не сделал этого раньше.

– Пусти! – крикнул Джаба, вылетая из разбитого окна. И скрылся из виду. Витряков проводил его кривой улыбкой, последний полет идиота поднял ему настроение. И сразу отшатнулся под прикрытие стен, потому что после того, как снова заговорили пулеметы, торчать в оконном проеме стало небезопасно и глупо. Через минуту Леонид Львович уже бежал вниз, раздумывая на ходу, как выкурить защитников бронетранспортера из их убежища.

* * *