Конец сказки

Как ни хотелось Витрякову немедленно начать экзекуцию, Армеец с Бандурой получили неожиданную передышку, если, конечно, можно назвать передышкой ожидание смерти на костре. У гангстеров возникли новые осложнения. Во-первых, зарядил дождь. Во-вторых, распоряжение Витрякова насчет бензина осталось невыполненным, бандиты вернулись ни с чем. Баки и бензопроводы пострадавших автомобилей были повреждены, бензин разлился по земле и перемешался с водой. Поджечь его, конечно, было еще можно, доставить к бронетранспортеру нельзя. Огнемет, узнав это, снова пошел бурыми пятнами.

– Леонид Львович! – чтобы перекричать ливень, Мурику пришлось расстараться. – Не выйдет у нас ни х… с одной канистрой. Дождь по-любому пламя собьет.

– Да ты прямо астролог! – сказал Огнемет, подумав, что Мурик – самая подходящая кандидатура для мордобоя. Мурик это почувствовал:

– Надо под корыто дровишек насовать, – затараторил он, кожей ощущая, что ходит по тонкому льду и рискует, вероятно, уже не одними зубами, – взбрызнем полешки бензином из канистры, и они, – он стукнул по броне, – как на сковороде зажарятся. Эффектно будет.

Искушение дать Мурику по зубам было велико, но Огнемет сумел взять себя в руки. Полешки – это была стоящая идея.

– Тащите дрова! Шевелите граблями!

Боевики поспешили в хозблок, где хранились запасы дров, предназначавшихся для камина и сауны. Однако и тут их ожидал неприятный сюрприз. Дрова исчезли.

– Как так?! – не поверил Витряков.

– Видать, последние дровишки пошли, чтобы Вацлаву Збигневовичу баньку протопить, – предположил Качок.

– Бонифацкий… – скрипнул зубами Огнемет. – Все говно из-за этого хитрожопого паразита. Ну, доберусь я до тебя! – Витряков обернулся к Качку: – Живо нарубить дров!

Поскольку в округе росли одни кусты и трава, бандитам пришлось поломать голову над тем, что пустить на дрова. Особняк был обставлен дорогой финской мебелью, ее решили не трогать. В конце концов, жертвами пали пара телеграфных столбов, торчавших в отдалении на косогоре. Мурик притащил из мастерской двуручную пилу, несколько топоров, и работа закипела. Пока одни боевики пилили столбы, другие болтались вокруг, делая вид, что собирают хворост, лишь бы не угодить под горячую руку Витрякова.

Как только дрова были аккуратно сложены под днищем, Огнемет вынул из кармана изящную серебристую зажигалку, сделанную ему на зоне каким-то умельцем. Армеец, не отрывавшийся от триплексов, решил, что пора возобновить переговоры. Дальше – будет поздно.

– П-послушайте?! – крикнул Эдик, зажав рот Андрею ладонью из опасения, как бы он снова не послал главаря бандитов по широко известному адресу. – Мы могли бы до-договориться!

– Иди ты? – оживился Витряков, поигрывая зажигалкой. – Сдается мне, вы оба уже договорились, и ты, заика, и твой педик-дружок.

– Я се-серьезно, – проговорил Армеец.

– Ясное, б-дь, дело, что серьезно, – губы Витрякова растянулись в широкую ухмылку, больше напоминающую прорезь в заборе, тепла в ней было не больше, чем в морозилке. – Если тебе припекло с кем-то срочно договариваться, заика, я бы тебе посоветовал пару стоящих патологоанатомов из морга, они чудеса творят, с покойниками, чтобы смотрелись в гробу, как огурчики… – Огнемет нажал кнопку, на кончике зажигалки вспыхнул крохотный голубой огонек. Леня прикрыл ее ладонью – домиком. – Но, видишь ли, заика, к чему тебе лишние хлопоты? Открытый гроб и отпевание в церкви ни тебе, ни твоему пиздлявому (говорливому?) дружку один х… не светят, потому как вы оба уже вроде как в гробу. Закрытом, б-дь на х… В эксклюзивном, б-дь на х… – Огнемет хохотнул. Он упивался ситуацией.

– Мы к вам не с бухты-барахты у-упали! – выпалил Армеец. Андрей решил, что приятель хватается за соломинку, которая все равно не станет плотом или шлюпкой, как бы ему этого не хотелось. Витряков улыбнулся с притворным сожалением.

– Если ты Артема в виду имеешь, заика, то Артем тебя и сдал, мудака, со всем твоим говном. Усекаешь, как оно все вышло, буево, да? – Леня зевнул. – Ладно. Потрепались и хватит. Пора вас б-дь на х… поджигать. Давайте бензин, пацаны.

– По-постойте! – крикнул Армеец. – А как же ваша подружка? Вы-вы ее что, тоже со-со-со…

– Заика, – доброжелательно сказал Витряков. – мне она больше без надобности. Забирай ее себе. Точнее, с собой. Я просто хотел сказать ей напоследок, что она лихо порется. Поролась, – поправился Огнемет, и снова хохотнул. – Кстати, Цыпа, ты заике и этому второму долбобую уже дала, или только собираешься? Если еще нет, поторопись, б-дь на х… как зажаришься, ноги не сможешь раздвинуть.

– Мне дала твоя мама, – откликнулся через прорезь Бандура. Огнемет вздрогнул.

– Понял, о чем базар, ты, шизик трахнутый, дегенерат обдолбанный, Огнемет или как там тебя еще?! Слышишь меня, олигофрен?! Я имел твою маму! Она мне еще и доплатила!

– Побереги глотку, дружок, – посоветовал Леонид изменившимся от еле сдерживаемой ярости голосом. Его лицо стало таким красным, что казалось – капли воды на щеках и лбу вот-вот начнут испаряться, словно с поверхности раскаленной кастрюли. – Еще наорешься, я тебе, б-дь на х… гарантирую.