Конец сказки

Повернув голову, Андрей действительно увидел Вовчика и, поначалу удивился, вспомнив окровавленное тело Волыны посреди двора в Ястребином, но потом до него дошло, что Ястребиное находится далеко, даже если измерять расстояние парсеками.[53] Они оба мертвы, так что и удивляться не стоит.

– Вовка?

– Ага, зема, я, – подтвердил Волына.

– Ты же умер, чувак? – Это не звучало, как вопрос, а скорее, было констатацией факта.

Андрею показалось, что на лице Волыны отобразилось смятение, впрочем, быстро спрятанное под исключительно натянутой улыбочкой.

– Кто тебе сказал, зема?

– Я… – замялся Андрей, – ну, как же… Я ведь сам видел…

– Чего ты видел? – осведомился Волына.

– Ну, тебя. Убитого. Труп, в смысле.

– Сам ты труп, – Волына фыркнул, как лошадь. – Ладно. Цепляйся покрепче. Я тебе не лысый, тут один корячиться.

Пока они разговаривали, Вовчик буквально распластался по лестнице. Видимо, когда он ловил Андрея, то и сам чуть не сорвался со ступенек. Вопреки, очевидно, нешуточным усилиям, которые ему приходилось прилагать, удерживая себя и Бандуру на крутом и скользком склоне, Вовка был бледен, как вываренный в «белизне» пододеяльник. Андрей решил, что в жилах Вовчика вообще не осталось ни кровинки, белое, словно заиндевевшее лицо подтверждало это предположение.

– Вовка, откуда ты тут взялся, брат? – спросил Андрей, в свою очередь, стараясь зацепиться за какой-нибудь выступ.

– Сам не в курсе, зема! – отвечал Волына через сосредоточенное пыхтение. – Зацепило меня, как только мы в этот Крым этот окаянный въехали. Как звезданулся я рогом обо что-то, и труба, больше ни хрена не помню.

– А где остальные? – спросил Бандура, но вскоре выяснилось, что о злоключениях друзей Вовчик знает гораздо меньше его самого. Андрей по разговорам гангстеров в Ястребином имел хотя бы приблизительное представление о том, что с ними произошло. Вовка не имел никакого, и помнил только саму автомобильную аварию, когда какой-то неумный плуг перегородил дорогу «КамАЗом», а недотепа Армеец не среагировал вовремя, вследствие чего они попали в переплет, ставший для земы роковым.

– Звезданулся чердаком, и копец, – подвел итог Вовчик. – По-любому.

– Значит, ты умер?! – прохрипел Андрей, болтаясь на руке Волыны, как пальто на вешалке.

– Во! – сказал Вовчик и свободной пятерней скрутил дулю. – Аж два раза, земляк. Хрен с музыкой! Меня так просто не возьмешь, по-любому. Если б меня укокошили, братишка, чтоб ты знал, – продолжал Вовчик, – я б там кантовался, на перроне. Среди покойников. А я, зема, на лестнице застрял. И ни туда, блин, ни сюда. Врубаешься, какой расклад?

– А там мертвые? – спросил Андрей дрожащим голосом, пораженный неожиданным подтверждением своей ужасной догадки.

– Конкретные мертвяки, – заверил Вовчик. – Тут у них, как тебе истолковать, чтоб ты въехал, пересылка. Как на тюрьме. С отправкой, блин, этапами.

– Куда? – Андрей сглотнул.

Вовчик молча покачал головой. Бандура хотел рассказать Вовчику, что увидел на перроне отца, но потом передумал, решив, что если брякнет об этом хоть слово, с отцом уже точно приключится беда. Вовчик констатирует факт, и сон обернется реальностью. Пока же Андрей держал встречу с отцом в тайне, ему почему-то казалось, что все еще может обойтись. Это было нелепо и правдоподобно одновременно. К тому же, ведь он мог и обознаться, тем более что не видел отца больше года…

– Ладно, земляк, – сказал Волына. – Скоро посадка, так что давай выбираться отсюда на хрен.

– Посадка, куда, брат?

– На поезд, зема. Куда еще?

– Значит, ты и поезда видел?

Волына сглотнул слюну:

– А ты думал, друг? Давно тут кантуюсь.

– Какие они?

Вовчик покачал головой:

– Лучше тебе не знать, зема. Тут такое дело… Вырванные годы, короче, чтоб ты знал.

– А где вообще это место находится?

– Бандура, – Волына изобразил нетерпение, – ты задаешь до хрена вопросов не по теме. Где, где? В манде. Я что, по-твоему, справочное бюро, земляк? Далеко нас с тобой запуляло, это однозначно. Без вопросов. А куда?

– Далеко?

– Точно, – подтвердил Вовка. – Ты это, Бандура, хорош варнякать. И, блин, хватит на мне висеть, я что, ты думаешь, турник? За граблю мою держись и давай, карабкайся сам, по-любому. А то, слышишь, капюшон-то уже трещит.

– Какой капюшон? – пролепетал Андрей, и только сейчас увидел, что Вовчик удерживает его за сине-зеленый капюшон старой шерстяной спортивной куртки. Куртка была не по размеру, явно мала, но к счастью, достаточно крепка, чтобы выдержать его вес. И еще она показалась ему смутно знакомой. Знакомой до боли, но сейчас у него не было времени копаться в голове.

– Давай, зема, хватай меня за клешню. А то, слышь, колдырнешься – мало не покажется. По-любому.