Конец Смуты

– Ох, разорите вы меня, скромники! Будь по-вашему: награжу, как сам пожелаю, только, чур, не обижаться. Пленника сего велю содержать прилично его роду и титулу. Все же не каждый день «имперские князья»[32] в плен попадают.

Едва устроившись в крепости, я велел казакам отправляться на разведку. То, что вокруг должны быть польские отряды, это к бабке не ходи. Не хватало еще, чтобы меня так же подловили, как я их. С той же целью стрельцы были направлены на ремонт старых и строительство новых укреплений. Я планировал устроить в Вязьме базу, или, как их сейчас называют – магазины. Я сам видел, что окрестности Смоленска разорены, так что если осада затянется, все припасы придется откуда-то тащить. Из Вязьмы всяко лучше, чем из Москвы. Местные жители также были привлечены к работам, беда только, что осталось их в древнем городе совсем немного. Смута стала для него настоящей катастрофой, в посаде уцелело едва ли полторы сотни дворов всего. Впрочем, те, кто выжили, отличались бойкостью и предприимчивостью. Буквально на следующий день ко мне как бы невзначай подошли городские обыватели, ломая шапки. Дескать, царь-батюшка, уж как мы рады, что вы нас освободили… А вы точно с шведским королем родня?.. А то у нас торговля стоит, капиталы не работают… Особую пикантность здешним капиталистам придавало то, что один из них был босиком, а второй хотя и в лаптях, но в невозможно драных портах. Моя охрана, понятное дело, этих оборванцев близко ко мне не пропускала, так что сей взволнованный спич я услышал издалека. Подивившись на бойкость наглых вяземских чичероне, я велел передать, что приму лучших людей города завтра, и если у кого дельные мысли по поводу торговли, пусть приходят. Сказав все это, я, занятый ворохом разных дел, разумеется, и думать забыл о торговых прожектах местных негоциантов. Каково же было мое удивление, когда поутру мне доложили, что городские купцы откликнулись на зов и смиренно ожидают моего милостивого внимания. Хмыкнув, я устроился на походном троне, таскать который за мной было еще одной обременительной необходимостью свиты, и велел звать посетителей. Люди, вошедшие по моему зову, были мне уже знакомы, а вот одежда на них – определенно нет. Убранство бухнувшихся в ноги купцов наводило на мысли если не о богатстве, то уж о достатке совершенно точно.

– Хорош бородами половицы мести, говорите, кто такие и зачем пожаловали.

– Купцы мы здешние, государь, – странным образом не перебивая друг друга, зачастили давешние оборванцы, – холопы твои верные, Федька Ермолин и Матюшка Скоков. А пришли, потому что звал ты нас давеча, неужто запамятовал?

– Царь ничего не забывает, – заявляю я негоциантам, строго сдвинув брови, чем тут же повергаю их обратно на пол, – царь может об иных своих многотрудных делах задуматься. А купцов, верно, звал – хотел о торговых делах поговорить…

– Надежа-государь, кормилец, как солнце ясное обогрел ты нас своими словами. Пропадаем, государь, разорила нас вконец смута проклятая да война. Скоро последнего достояния совсем лишимся. Сколь годов товары никуда не возили, а оттого и денег нет на подати…

– Стоп-стоп, купцы… А если у вас денег даже на подати нет, откуда же вы на товары их возьмете и чем торговать станете?

– Надежа, если война прекратится и торг начнется, то и товар найдется. У купца главный капитал – имя его. Если имя есть, то и торговля будет, а если нет имени, то и деньги могут не помочь.

– Понятно, тогда слушайте сюда: летом уговорились мы о встрече в Новгороде с братом нашим, шведским королем. И я мыслю с собой взять не только бояр да дьяков, но и купцов. Чтобы предложить шведской короне вместо войны торговлю. Что можно в Швеции закупить, я знаю, а что вы можете такого предложить, с тем чтобы купцы шведские всю плешь своему королю проели, но уговорили на мир с державой нашей?

– Радость какая, государь-надежа, раз уж просишь нас послужить, так мы наизнанку вывернемся, а послужим! А товар найдется, посуди сам. Земля у свеев не больно хорошо родит, а у нас – хлеб! А еще мед, кожи, воск, сало они хорошо берут. Да мало ли!

– Что товар есть – это хорошо, вот только слышал я от негоциантов иноземных, что купцы русские к обману склонны. Чуть, говорят, недоглядишь за ними, и они вместо хорошего товара норовят всякую дрянь подсунуть. То гнилое, то цвелое, то еще чего!

– Поклеп, государь! Не верь иродам иноземным, врут, проклятущие!

– Ну поклеп так поклеп, только учтите: привезете какую-нибудь неподобь – не помилую!

– Да нешто мы без понятия, государь, само собой – на первый раз-то товар наилучший… – затарахтел Скоков, пока выпучивший глаза Ермолин не наступил ему на ногу.

– Вот и я об этом, купцы!..