Конец Смуты

Вспомнив о праве первой ночи, с которым мне пришлось столкнуться в Мекленбурге, я поспешил перевести разговор на другую тему:

– Служи мне верно, Курт, и ты вернешься в Мекленбург куда богаче своего кузена. И не зови меня больше высочеством, ибо я царь в здешних землях.

– Как скажете, ваше величество, но вы всегда останетесь для нас нашим добрым герцогом Иоганном Альбрехтом Странником, – поклонился мне Курт, – и мы пойдем с вами хоть в преисподнюю!

– Не надо так далеко, парни, сейчас нас ждет Смоленск. Туда идут моя русская армия и артиллерия. Там я заплачу вам ваше жалованье и там мы победим!

На пути к Смоленску нас ждала Белая крепость. Построенная когда-то смоленскими князьями, за свою историю не раз переходила из рук в руки, разорялась дотла и восстанавливалась заново. Сейчас она представляла собой обычное для Руси деревянное укрепление, бревенчатые клети которого были забиты землей и камнями. Гарнизоном в нем служили две роты наемников, шотландская и ирландская, эскадрон рейтар и две хоругви литовских шляхтичей. В принципе можно было и обойти эту крепость, двигаясь дальше к Смоленску, но оставлять за спиной вражеский гарнизон не хотелось, и я двинул свою маленькую армию на нее, рассчитывая застигнуть врага врасплох. По ходу движения конные разъезды казаков и рейтар захватывали и вели с собой всех встречных обывателей, вне зависимости от пола и звания. Подозреваю, что у моих дворян значительно увеличится количество холопов, однако других вариантов сохранить наш поход в тайне нет. Хотя, конечно, можно действовать как лисовчики, без церемоний отправляя всех встречных в мир иной, но на это я пойти не могу. Мир вокруг и так слишком жесток, к тому же я собираюсь сделать эту землю своей. Не стоит ее разорять. Последний переход мы делали ночью, подкрадываясь к Белой, как волки к добыче. Ночной переход – дело непростое и, как и следовало ожидать, отряд растянулся. Стрельцы с пушками отстали, московские дворяне свернули куда-то не туда, и к Белой я подошел только с драгунами и казаками. Это не говоря уж о пехоте Гротте, отставшей минимум на три дня. Штурмовать пусть небольшую, но настоящую крепость с таким войском нечего было и думать, и я, решив дождаться отставших, приказал своим людям укрыться в лесу.

Погода стояла просто великолепная, лето уже вступило в свои права, и даже ночью было совсем не холодно. Опытные в кочевой и разбойничьей жизни казаки быстро нашли в лесу овраг, где вдали от вражеских глаз и ушей развели костры и занялись приготовлением пищи. Фон Гершов недолго думая приказал своим подчиненным последовать их примеру, а Вельяминов с немногими своими людьми рыскал по окрестностям, собирая бравое воинство. Наблюдением же за противником занимались люди Михальского, и я, расположившись на краю леса. Благо у меня для этого была замечательная подзорная труба. Впрочем, во вражеской крепости ничего достойного моего царственного внимания не происходило, и я с надеждой огляделся вокруг, гадая, на кого возложить эту нелегкую, но почетную обязанность. Кандидат нашелся только один – верный мой рында Михаил свет Федорович Романов, каким-то чудом не потерявшийся прошедшей ночью, в отличие от своих холопов.

– Миша, иди сюда, – позвал я его, – вот возьми эту трубу и смотри вот так на крепость. Вдруг что важное заметишь – скажешь мне. Да смотри внимательно, дело важное, и доверить я его, сам понимаешь, кому попало не смогу.

Рында схватился за трубу обеими руками и со всем прилежанием занялся наблюдением, а мое величество тем временем, развалившись на попоне, задумалось о вечном. В смысле дадут ли царю сегодня пожрать. Впрочем, как следует поразмыслить не получилось, ибо вскоре подошел с докладом Корнилий, сопровождаемый верным Федькой, и стал рассказывать об окружающей обстановке. С обстановкой все было нормально, разбредшиеся и отставшие потихоньку подходили, и вскоре можно будет начинать атаку.

Пока Михальский мне докладывал, Панин подошел к Мише, с которым они в последнее время почти сдружились. Тот, разумеется, не удержался и похвастал трубой и поручением, и через минуту молодые люди разглядывали окрестности по очереди, иногда хихикая при этом. В какой-то момент я обратил внимание на небрежность наблюдателя к службе и решил вмешаться. Трубой в этот момент завладел Панин, а мой юный рында сидел рядом красный как рак. Происходящее настолько меня заинтересовало, что я решительно отобрал подзорную трубу у жильца и посмотрел сам. Как и следовало ожидать, практичный Федор, завладев трубой, нашел более достойный объект для наблюдения, чем караулы в крепости. Подле крепостных стен протекала речка под названием Обша, в водах которой обитательницы крепости стирали в данный момент белье. Причем некоторые из них, решив, что погода достаточно жаркая, решили искупаться и сами. Вот за этим действом и наблюдали два юных обалдуя, пока их самодержец решил немного расслабиться.

– Ну и чего вы там такого увидели? – спросил я тоном, не предвещавшим ничего доброго для добрых молодцев.