Конец света: первые итоги

Я раскрыл ее и наткнулся на следующий абзац: «На мой взгляд, ничего — или почти ничего — не могло сравниться с неожиданным эффектом, производимым тоненькой бретелькой, небрежно соскользнувшей с обнаженного девичьего плеча, или с краешком кружева, дразняще выглядывающим из-под строгой ткани. Легкомысленный и несерьезный, я находил в этих приятных, с сексуальным подтекстом, отступлениях от правил повод забыть о конформизме и неизбывной скуке». И вот, остановившись в коридоре своей квартиры на улице Гинемер, той самой, где я едва не познал счастье со своей второй женой, я глотал этот сияюще непристойный текст, сладкий и жесткий, как «Дружок» Леото, роскошный и культовый, как «Розовая пыльца» Шуля, элегантный и глубокий, как любое произведение Ги Дюпре или Матюрена Могарлона (если вам незнакомы эти авторы, мне вас искренне жаль; как говорил князь Понятовский: «Если эта книга кажется вам снобской, значит, она не для вас!») Я перестал отвечать на телефонные звонки. Я проглотил книгу залпом. Литература — это невероятная встреча дьявола и единорога на операционном столе. В ней рассказывается о восхищении писателя-ситуациониста[68]

перед танцовщицей из кабаре «Крейзи Хорс». И рассказывается об этом чувстве с предельным тактом; тут же приводится цитата из Жака Риго: «Каждый проезжающий мимо „роллс-ройс“ увеличивает мою жизнь на четверть часа». Листая отшлифованные до блеска страницы, мы также встретимся с «Rolling Stones», Ги Дебором и Пьером Буржадом, побываем в «Катманду» (лесбийском ночном клубе на улице Вьё-Коломбье) и познакомимся с «Саломеей» Гюстава Моро. Спасибо Бенуа Дютертру за то, что у него такой хороший вкус. Спасибо Жан-Пьеру Жоржу за легкость письма, выгодно отличающую его от Ги Дебора.

//- Биография Жан-Пьера Жоржа — //

Жан-Пьер Жорж — автор двух книг, написанных с тридцатилетним перерывом: «Иллюстрированная трагическая иллюзия» («L’illusion tragique illustrée») вышла в издательстве «Julliard» в 1965 году (он называет роман «гаджетом», хотя на самом деле речь идет о манифесте первопроходцев ситуационизма); в 1995-м издательство «La Table Ronde» выпустило «Рождение принцессы» («Naissance d’une princesse»). Почему он так долго молчал? Потому что Жан-Пьер Жорж — это Ив Адриен1960-х. В «Дьяволе и Единороге» («Le Diable et la Licorne»; 2004) он делает попытку объясниться: «Я ошивался возле ночных клубов и покупал контрабандные сигареты. Карманы у меня были набиты деньгами. По вечерам я накачивался виски с кока-колой. Девушки гримировали меня в уборных». Нельзя сказать, что это были потерянные годы, потому что он работал аккомпаниатором Риты Ренуар — богини его безлунных ночей. «Я не стану делать литературную карьеру. Я повернусь спиной к человеческому обществу». Жан-Пьер Жорж выбрал не столько ремесло, сколько женщину. И таким образом победил жалких бумагомарак, опозорившихся выскочек и прославленных ниспровергателей. Я снимаю перед ним шляпу. (Как сказал бы Макс Эрнст: «Человека делает шляпа. А стиль — это костюм»[69]

Номер 46. Эрик Неофф. Безумное благо (2001)