Конец «Золотой лилии»

«Ничего не поделаешь. В «газели» сидел не Ардаматский. Кто же тот чернявый парень небольшого роста, еще раньше покушавшийся на жизнь Кульковой под видом телефонного мастера? – думал Маслаченко. – Наконец он осуществил свое преступное намерение. Кулькова погибла. А мы получили задачу с одним неизвестным. Ищи-свищи неуловимого молодого, малорослого чернявого мистера икс… Боже, поможи! – перейдя в уме на наречие “незалежной” Малороссии, взмолился капитан. – Треба мене його сшукати, як Бог свят…»

* * *

Тем же вечером в подвале панельного дома, где-то между районами Строгино и Тушино, трое людей играли в карты. Голая лампочка освещала примитивный стол из листа фанеры, на котором поблескивала недопитая бутылка водки, три граненых стаканчика, порезанная колбаса и хлеб на мятом листе серой бумаги. Была и открытая банка с маринованными огурцами.

– Какие козыри-то? – спросил крупный мужчина лет сорока пяти в хрустящей куртке из кожзаменителя, перебирая карты, раскрытые в левой руке веером.

– Черви, черви, червяки-и, – спел старик в кроличьей шапке и телогрейке. – Ходи, Витёк, ты прошлый раз выиграл.

– Ладно, – согласился невысокий парень, выбрал из своего арсенала шестерку и шлепнул ею по столу перед крупным в хрустящей куртке.

– Мы ее десяткой, – сказал солидно мужчина.

– А вот еще пиковая…

– Бита.

– А мы подкинем тебе десяточку, – лучась добродушием, мурлыкал старик. – И еще одну, и еще…

– Завалил дед… Задавил… Да не задавишь!.. Валет. Еще валет, козырной.

– Испугал… – захихикал старик. – Ой, испугал…

– Я вообще-то любил на зоне в девятку играть… Сами рисовали… – Невысокий парень сдвинул на затылок плоскую кепку, высвобождая чернокудрявый чубчик. – Но на интерес…

– Да какие теперь игры, какие игры… Берите из колоды… – Старик набрал карты, поднял седоватые брови, озабоченно почмокал. – Ух, масть пошла… Теперь телевизоры, магнитофоны… Компьютерные эти… аппараты… Во где обираловка-то!.. А карты – что…

В обитую железом дверь стукнули, вошел кто-то высокий. На лицо падала тень, руки вошедший держал в карманах пуховика.

– Здравствуйте, – сказал он глуховато, будто хотел изменить голос.

– Привет. А, это ты, друг, – со спокойным радушием произнес тот, что в хрустящей куртке. – Проходи, садись.

– Да нет, я спешу. Ну как, возьметесь?

– Пожалуй, не возьмемся. Что-то зашевелилась кругом всякая агентура. Менты переодетые, осведомители… Некоторых я засек, а некоторых не знаю. Кого они ищут – непонятно. Может, из-за старухи?

– Ну, это вряд ли… – Старик положил карты на стол картинками вниз. – Из-за старухи не будут такую бучу подымать.

– За старуху он вам заплатил? – Высокий у двери говорил также глуховато.

– Заплатить-то заплатил. Только… какие это деньги! Да, по правде говоря, мы и тех не отработали. Опередил кто-то нас. И когда телевизор рванули, и теперь…

– Опередил? – удивился высокий, по голосу стало понятно, как его взволновало сказанное мужчиной в куртке.

– Ну да. Мы честно работаем. А тут работа не наша. Видать, он перестраховался, еще кого-то пригласил. И деньги нашлись на заказ, – мужчина тоже положил карты и разлил оставшуюся водку. – Выпьешь грамульку? Ну, как хочешь.

Он опустошил стаканчик, положил в рот кусок колбасы, прожевал. Остальные игравшие последовали его примеру.

– Как мне быть-то? – спросил высокий. – Я хорошо оплачу, не сомневайтесь.

– Нет, сейчас нельзя. Может быть, потом когда-нибудь. А если у тебя горит, сделай сам. Делов-то. Ты вон здоровый. Пхнул и с концами, – крупный подтолкнул чернявого парня. – Витек бы сумел, но ему сейчас светиться не надо. У него недавно серьезная операция была. Так что осуществляй, так сказать, лично. Он каждый день бегает.

– Маршрут покажете?

– Витёк тебя проводит. Ты на машине? Вот и съездите, посмотрите.

– С меня сколько?

– Отдай Витьку три тысячи, и будем в расчете.

Чернявый парень поправил кепку, застегнулся. Встал, подошел к высокому в пуховике.

– Не нервничай, все сойдется.

Когда Витёк и высокий ушли, мужчина в хрустящей куртке загадочно сказал:

– Так лучше будет. А то он что-то последнее время суетился много. Договаривался со всеми, внимание привлекал.

– Ну, и пора ему, не жилец уж, – подтвердил старик.

* * *

В один из первых мартовских дней, предшествовавших Международному женскому, на строгинском берегу Москвы-реки, окаймленном бетоном, было бело и чисто. Снег начал сыпать из серых облаков с опаской, потом разошелся и повалил густо. Ни одного обывателя, гуляющего с детьми или собаками, не просматривалось в этом глухом месте, отделенном от прочего мира рекой и лесистым откосом, забранным непроницаемыми оградами правительственных дач.

Неожиданно появилась одинокая фигура бегуна. Невысокий худощавый человек в вылинявшей футболке, спортивных штанах, кедах и шерстяной шапочке неторопливо бежал по краю берега вдоль бетонного обрамления. Через некоторое время от залепленного снежной кашей дерева отделился высокий силуэт в синем лыжном костюме и так же размеренно двинулся следом за первым бегуном. Снег валил все гуще, и скоро в двух метрах от глаз трудно было что-либо различить.