Консервативный вызов русской культуры - Белый лик

Если по жизни, то погиб бы скорее всего такой Митяй-Митюль где-нибудь через полгода, во время ежовских чисток государства от старых и неверных игроков. Но у нас же - большое кино, большой стиль. В роли народа - бедный шофер грузовика, которого наши игроки вечно не в ту сторону отправляют, а в конце фильма и вовсе убивают. Где эти зияющие высоты то ли Нагорного, то ли Загорного, то ли Забугорного, куда направляют со всем скарбом простодушного шофера в линялой майке?

Хотел было Никита Михалков свалить все беды на шаровую молнию, которая бьет, не выбирая, куда залетит. Даже название было первоначальное у фильма "Внезапный эффект шаровой молнии", даже дворянин-чекист Митяй должен был спасти кое-кого от шаровой молнии, но, к счастью, уберегся режиссер от искушения. Почувствовал, что не шаровая молния, как бы она ни называлась, виновна в бедах русского народа, а "утомленные солнцем". Народ-то рад солнышку: от комдива Сергея Котова до огромной бабищи на пляже, от бойцов "химической защиты" до строителей дирижабля,- все рады солнцу. Недаром и фильм - откровенно солнечный, пронизан солнцем, там просто нет ни вечерних, ни ночных эпизодов. И любовь-то вся у Сергея и Маруси - в солнечных лучах, и дочка-то Надюша - вся солнечная. И страна-то вся выбиралась к солнцу - от разрухи, от революции подальше. Но уж так причудлив сюжет русской истории, так щедр он на испытания, что всегда в определенный момент, к сожалению, "утомленных солнцем" оказывается больше, чем нужно для нормальной жизни народа. И все они, эти "утомленные", оказываются в непосредственной близости от солнца. У власти, при власти, вокруг власти. И сколько раз в роли "утомленных солнцем" в русской истории было дворянство! В конце концов, не большевики же свергли царя, а высшее армейство. Речь идет о самой идее покаяния дворянства - рода Толстых, рода Михалковых и т.д., которые не дослужили ни царю, ни Сталину, ни Брежневу, не дослужили своему государству, "утомились" раньше времени, отдав государство бепощадным хищникам, все равно - Троцким ли, Хрущевым ли или Ельциным. Не стала наша знать национальной элитой, и потому в покаянии своем Никита Михалков тянется к комдивам Котовым, Буденным, Всеволодам Кочетовым - которые служат до конца.

Может быть, это и чересчур уж дальняя метафора, обобщение, но не случайно сам Михалков как-то назвал чекиста Митяя Платоновым 1936 года. Страшные Платоновы в результате вырастают из дворянских бездельников. И главное - по-прежнему переменчивые и несостоятельные. Как излечиться от этого? Будет ли в новом воплощении Михалковых завершен тот большой стиль, будет ли преодолена излишняя подвижность и закреплена та рыцарская законченность, которая скорее была присуща комдивам Котовым? Превращение из дворянина Митяя (как бы он ни назывался) в комдива Котова - это тоже покаяние Никиты Михалкова. Покаяние за всех сородичей, не сумевших стать до конца рыцарями долга и государства. А ведь дворяне - это и есть изначально служилые люди, слуги государства. Никита Михалков не разделяет взгляды своего героя, но он разделяет его пассионарный созидательный пафос. Потому фильм и полон жизни. Потому его и полюбят зрители - в России и за рубежом. Известный французский киноактер Жан-Мари Барр, символ нового французского кино, сказал в недавнем интервью: "Я был тронут... финальной сценой "Утомленных солнцем". Михалков - постановщик, который волнует, и это вселяет надежду... Несмотря на хаос, который охватил восточноевропейские страны, творческий потенциал их художников гораздо мощнее, чем на Западе". Может быть, из покаяния вырастает новое знание? Не случайно же в двадцатые годы "красные" комдивы и "красные" писатели, мечтающие о культуре, стремились сблизиться с уцелевшими дворянами, а то и породниться с ними, что, кстати, и происходит в кинофильме, где Сергей Петрович Котов находит жену из древнего дворянского рода. А сегодня, в девяностые, дворянин Никита Михалков стремится играть рабоче-крестьянского комдива Котова. Да