Консервативный вызов русской культуры - Белый лик

Владимирское село Алепино стало еще одним памятным местом на карте России. Здесь мы похоронили на старом деревенском кладбище, недалеко от могилы деда, прекрасного русского писателя Владимира Солоухина. Кладбище на высоком угоре, где-то внизу речка, а дальше до горизонта - те самые владимирские проселки, которые воспел в своей прозе Владимир Солоухин.

Еще одно литературное гнездо России. Как верно поступил писатель, отказавшись от Ваганькова или Переделкина. "Время собирать камни" озаглавил когда-то свой знаменитый очерк Солоухин. Даже похороны его превратились в собирание камней русской культуры. Во времена смуты и раздора, во времена разора и насилия Владимир Солоухин могилой своей укрепил родную деревню. Уверен, теперь, точно, и храм восстановят местные власти. Уверен, летом, на день рождения Владимира Солоухина, 14 июня, будут проходить на Владимирщине Солоухинские чтения, куда будут съезжаться русские писатели, как съезжаются в Ясную Поляну и в Тарханы, на шолоховский Тихий Дон и в рубцовскую Тотьму, к Федору Абрамову в Верколу и в яшинский Бобришный Угор. Все-таки писатель на Руси и сегодня, как бы ни сбрасывали его с пьедестала нынешние разрушители, - не просто создатель неких текстов, а подвижник и певец своего народа.

Наш сатанинский ящик, наше телевидение и на этот раз отличилось. Сначала диктор торжественно-печально сообщил о смерти некоего Аллена Гинзберга в Америке - гомосексуалиста, авангардиста, поэта-битника, малоизвестного в самой Америке и уж вовсе не известного миллионам русских граждан, а потом, скороговоркой, добавил: кстати, умер и Владимир Солоухин. Как нас топчут в этом чертовом ящике, как постоянно унижают русскую культуру! Дело не в том, что Аллен Гинзберг - педераст и авангардист, а Владимир Солоухин - традиционалист, реалист, монархист и большой русский патриот. Вполне могло быть, что в Америке бы умер реалист и набожный католик, а в России авангардист и сторонник сексуальных меньшинств. Все равно любого нормального человека резануло бы, если сначала объявили о смерти неведомого американца, а лишь затем - об известном русском мастере слова. Какие все-таки интернациональные рабы и лакеи сидят на телевидении. И как их ненавидел Владимир Солоухин...

Телевидение утеряло вновь всю русскую культуру... А мы - почитатели солоухинского таланта, его друзья, его собратья по славному ремеслу, его ученики - собрались в холодный, но солнечный день 8 апреля в храме Христа Спасителя. Храм собирал людей. Владимир Солоухин и был - собирателем. Как драгоценны такие люди, несущие в таланте своем и дар объединения. Как горько, что так много собирателей ушло из русской культуры за последнее время. Олег Волков и Борис Можаев, Владимир Соколов и Сергей Бондарчук... Даже когда-то непримиримый Андрей Синявский последние годы жизни перешагнул через какие-то свои догмы и вышел навстречу собирателям. А сколь многих объединял Владимир Максимов. На их похоронах, на поминках встречались левые и правые, авангардисты и реалисты, националисты и космополиты. Уйдут еще два-три человека - и уже не будет ничего, что бы связывало Андрея Вознесенского и Василия Белова, Станислава Куняева и Фазиля Искандера, Андрея Битова и Александра Проханова. А молодые растут, даже не зная друг друга, без любви и ненависти, напрочь удаленные друг от друга. Кто остановит эти разбегающиеся галактики?

Сказал свое поминальное слово о Владимире Солоухине Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Стихи о давнем друге-недруге прочел Андрей Вознесенский. "Сквозь вечные наши споры предсмертная скорбь сосет... Сквозь доски гнилого забора заутренний свет плывет... Он - тезка Владимирского собора и Золотых ворот. Плывут над тоской великой, не уместясь в гробу, верблюды его верлибров - с могилою на горбу".

На отпевании в храме Христа Спасителя я встретил Александра Солженицына и Дим Димыча Васильева, Василия Белова и Андрея Дементьева, Феликса Кузнецова и Юрия Кублановского, Юрия Бондарева и Владимира Бушина, Петра Паламарчука и Олесю Николаеву... Так вот у нас и проходят поминальные съезды писателей. Съезжаются, чтобы проститься с другом, с частью минувшей эпохи, со своей тоской по уходящей культуре, со слабой надеждой на будущее. И больше не видятся писатели друг с другом - до новых похорон...