Консервативный вызов русской культуры - Белый лик

По-своему прав этот заклятый русофоб. Идеологии доллара противостоит пока еще только Православная вера. Католики давно сдались, отменили все свои мешающие нечисти постулаты, Православие еще держится. Его хотят смыть экуменизмом, атеизмом, язычеством, просто циничным равнодушием, но оно держится. И не только усилиями иерархов церкви, а во многом такими, как Владимир Солоухин. Вся его проза и поэзия пронизаны уважением к Православной Церкви. Вспомним шум вокруг "Писем из Русского музея", вспомним "Черные доски".

"Настала очередь моя",- читал Владимир Солоухин свои гневные стихи, и люди ему устраивали овацию. Похороны в Алепине - это тоже движение русского слова. И никак не сопоставимы с похоронами последнего битника Аллена Гинзберга в Америке. Ему поставят хороший дорогой памятник, и забудут все, кроме сексуальных партнеров и узкого круга почитателей. Алепино станет еще одним центром русского национального сопротивления. Могила Владимира Солоухина - это новый дзот русской культуры, это окоп русского слова, это место паломничества православных людей, это наш непотопляемый крейсер "Варяг".

Солоухинскими проселками пойдут новые сотни тысяч русских людей. Возродится его родовой дом, все еще крепкий и могучий, восстановят и колокольню. И на солоухинских чтениях в Алепине мы встретимся еще не раз с лучшими русскими писателями. И на смену Солоухину придут новые прекрасные русские молодые перья, служащие Богу и России.

"Будет жива Россия, пока мы живы, друзья!"

Конечно, после похорон мы по-русски помянули Владимира Алексеевича. Разговорился с давним и моим, и Солоухина знакомым - Зурабом Чавчавадзе. Вспомнили, как Зураб давно, в самые крутые времена, доверительно дал мне прочесть рукопись "Последней ступени", хранящуюся у него. На самом деле, по тем временам это была увесистая бомба мощного взрывного действия. Я и сейчас не могу сказать: прав был Солоухин или не прав, когда долгие годы отказывался печатать ее где бы то ни было, не запускал в самиздат.

Пожалуй, выйди она тогда, в советское время, да еще в том первозданном виде, дальнейшая судьба Солоухина могла сложиться бы по-другому. Сейчас же она спокойно лежит на прилавках, историки и любители мемуаров охотно ее раскупают, обиженные обижаются, но никакого политического и даже идеологического воздействия у книги нет. Это все равно, что издать сейчас впервые "Архипелаг ГУЛАГ" - после сотен толстенных книг на тему репрессий. Она была бы интересна лишь профессиональным историкам да поклонникам Солженицына и никаких громовых ударов не вызвала бы. Я как-то в разговоре с Владимиром Алексеевичем его "Последнюю ступень" так и назвал: "неразорвавшейся бомбой Солоухина". Он молча согласился... Был ли он прав?

На меня удручающее впечатление произвела передача о похоронах Солоухина в последней киселевской программе "Итоги". Впрочем, чего другого можно было ждать от этого продажного ведущего? Юркий говорун, из Иванов, не помнящих родства, вытащил на экран лишь одного Вознесенского как самого близкого друга Солоухина, нарезал из интервью Владимира Алексеевича необходимые ему фрагменты и, по давней русофобской традиции, представил всю литературную борьбу последних десятилетий как схватку между Вознесенским да его друзьями - с грибачевско-кочетовской ортодоксальной советской группировкой. Киселеву и его клевретам даже в Стэнфордском университете США, в центре советологии, тот же Джон Данлоп поставил бы двойку. Эх вы, Иванушки Безродные, куда же вы русскую линию в русской же литературе дели? Леонида Леонова и Олега Волкова, Василия Шукшина и Леонида Бородина, Василия Белова и Станислава Куняева? Вот оно - не "гужеедское", а истинное окружение Владимира Солоухина. Чихал он на оба ваших дома: и ортодоксально-марксистский со всякими идашкиными, и интернационально-левацкий со всякими оскоцкими и даже с тем же Вознесенским. Почитайте-ка лучше, что пишет о популярном поэте Солоухин в своей последней книге "Чаша". Какое все-таки безнадежно лживое мурло лезет каждый раз из НТВ, какой бы темы его служители ни касались.

Михаил Назаров