Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Первый болгарский посланник, профессор Панаретов, прибыл в Америку и тотчас же выяснил в разговоре с репортерами следующим образом политику Болгарии. Болгария, пока ей выгодно, остается нейтральной, но могут возникнуть условия, которые заставят ее воевать, несмотря на сильное враждебное Сербии чувство; если бы Сербия предложила возвратить земли, которые она отняла во время второй балканской войны, то Болгария будет с ними против Австрии воевать, но Болгария не хочет войны и надеется достигнуть эту цель мирными путями, так как она уже заручилась обещанием держав Тройственного согласия повлиять в этом смысле на Сербию, чтобы она отдала эти земли за нейтралитет Болгарии[347]. Посланник очень любит турок, среди которых прожил сорок три года в Константинополе учителем в американской там школе, но полагает, что они имеют мало шансов против России и Англии. Вопрос о Константинополе весьма трудный. Болгарии он не нужен, так как в нем может держаться только великая держава, и если бы Болгария этого и желала и вся Европа согласилась, то Россия никогда не дозволила бы этого ни нам, ни Греции. Россия сама хочет взять Константинополь, но вместе с тем «немыслимо», чтобы Англия и Франция согласились на это, так что единственное разрешение, ежели он будет отнят у турок, сделать его свободным городом под европейским контролем. Главная задача Болгарии — увеличение своего благосостояния. Россия всегда была к ней близка, но есть главы в истории наших сношений с Россией, которые неприятно вспомнить[348]. Англия также всегда была нашим другом, и единственно слабой для нас стороной в Тройственном согласии является Франция, которая после второй балканской войны так жестоко нападала на нас в печати, сочувствуя грекам, что в народе осталось к ней враждебное чувство. К Австрии есть некоторое влечение, но это только из ненависти к Сербии из-за ее поведения после балканской войны. Вообще Болгария дорожит только своими собственными интересами, и отношения ее к другим державам не так существенны, и выражения «русофоб» и «австрофил» ничего не значат. Болгария ничего (не) имеет против того, чтобы Сербия увеличилась за счет Боснии-Герцеговины и Далмации, но не может простить ей захвата болгарской Македонии. Враждебное чувство против греков далеко не так сильно, хотя мы и желаем получить обратно Кавалу и долину Вардара, а также и Добруджу

[349], что увеличило бы наше население до 6 с половиною миллионов, и тогда мы были бы довольны. Он заключил восторженным отзывом о С.-А. С. Штатах, которых вся Болгария, с царем во главе, считает «своим великим, но отдаленным другом», и он надеется также заинтересовать американцев Болгарией, чтобы капиталисты приняли участие в ее финансах и промышленности, не требуя за займы тех же условий, на которых настаивает Франция, а именно обязательства делать громадные (заказы) орудий и снарядов на заводе Крезо. Болгария хочет только мирного развития, и в настоящую минуту, несмотря на ее недавние несчастия, все-таки же остается самой могущественной страной и господствующим фактором на юге Карпат. Этот профессор-дипломат еще не появился в Вашингтоне, и я никогда даже не слышал о нем в мою бытность в Болгарии.

Бахметев.

171. Сербский посланник в Афинах И. Балугжич председателю Совета министров и министру иностранных дел Н. Пашичу[350]

Телеграмма

14/27 декабря 1914 г.

Начальник греческого Генерального штаба сказал, что известия о перемещении турецких войск из Фракии еще не подтвердились, но что он имеет положительные сведения, что все орудия-мерзеры перенесены из Адрианополя на Чаталджу или поблизости к Константинополю. Он говорит, что это, во всяком случае, служит доказательством того, что между турками и болгарами существует соглашение о сохранении Болгарией нейтралитета. Видно, — говорит он, — что в Константинополе опасаются вторжения русских через Деркос в Чаталджу, потому что турецкий флот начал ощущать недостаток угля. Это опасение, по положительным данным, разделяется германцами в Константинополе. В непосредственных окрестностях Константинополя и на острове Принкипо поставлены орудия и воздвигаются укрепления. Начальник Генерального штаба думает, что турки не будут спешить с посылкой своих войск из Фракии на другой фронт, которые им нужны именно там, ввиду опасения, что русские могут ворваться через Чаталджу. По сведениям из другого источника, турки опасаются, что Болгария, несмотря на все обещания о сохранении нейтралитета, пропустит русские войска через свою территорию, быть может, вместе с ними займет Адрианополь и пойдет на Константинополь, чем тоже можно объяснить перемещение орудий в Чаталджу.

Балугжич.

172. Российский посол в Париже А. П. Извольский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 734. 25 декабря 1914 г. ⁄ 7 января 1915 г.