Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Ответ болгарского правительства на наше предложение еще не представлен[409], и, по имеющимся у меня сведениям, не принято окончательного решения. Предложение признается весьма серьезным и не менее важным. Хотя официально секрет соблюдается, однако все знают главные положения и усиленно обсуждают. Так как наши враги австро-венгры и враждебные болгары употребляют все усилия, чтобы дискредитировать наше предложение и представить его в ложном свете, старался… разъяснить самым разнообразным и наиболее влиятельным факторам значение нашего шага и важность для Болгарии, чтобы в ответе державы не увидели злой воли. Из многочисленных разговоров с наиболее серьезными людьми из правительственных партий, македонцев и оппозиции, сознающими, что от ответа зависит будущее Болгарии, убедился, что наши враги стараются истолковать особенно неблагоприятно для нас, во-первых, обязательство выступить «со всеми вооруженными силами», указывая, что оставление границы без защиты до выступления Румынии и Греции было бы гибелью для Болгарии, и, во-вторых, подчинение болгарских компенсаций территориальному расширению Сербии, в чем усматривается укол болгарскому самолюбию и опасение, что в случае неполучения сербами совершенно определенных приращений и Болгария останется без компенсаций. Сообщившие мне это благожелательные и разумные лица — в том числе известный Вам Владов — не без основания указывают, во-первых, что если выступление Болгарии последовало бы до определения Румынии и Греции, то нужно было бы предоставить болгарам оставить часть войск для защиты границы, и, во-вторых, что раз державы-победительницы будут в конце войны устраивать распорядок, то они и дадут Сербии то, что признают нужным, без необходимости предварительного упоминания о там; что король, по-видимому, понимает… что придется переменить политику, но, как мне сообщили из очень достоверного источника, открыто говорит, что предпочел бы, чтобы, если не «Румынский Гогенцоллерн»[410], то, по крайней мере, муж сестры германского императора

[411] раньше его вынул шпагу против «старика Франца-Иосифа, которому-де он столь многим обязан». Во всех разговорах и всеми способами даю понять, что разные более мелкие подробности можно будет уладить путем переговоров, если только в ответе Болгарии державы усмотрят совершенно определенное принципиальное согласие. Возбуждался вопрос и о «спорной» зоне, и указывалось, что, после того, что ее судьба была в свое время предоставлена решению государя императора[412], для Болгарии обидно, что она теперь отдается без всяких оговорок сербам. Высказывались пожелания, чтобы державы взяли на себя решение вопроса о местностях спорной зоны с болгарским населением. Я советовал не касаться совсем этого вопроса и, в крайнем случае, высказать лишь пожелание, чтобы державы по окончании войны обещали рассмотреть его с точки зрения общей политической справедливости и целесообразности. Расположенные к нам болгарские патриоты — в их числе Владов — задавали мне вопрос и об участии наших войск в осаде Константинополя с суши. Это участие, с точки зрения подъема духа болгарского солдата, ими признается как совершенно необходимое условие. По всей вероятности, это пожелание совладает с нашими (намерениями), так как кроме высказанного соображения есть еще и другое, более важное, — невозможность допустить ни с какой точки зрения, чтобы наши войска не приняли самого активного участия во взятии Царьграда, предоставив его другим. Я позволил себе высказать все вышеизложенное, во-первых, чтобы дать Вам отчет о здешних настроениях и, во-вторых, чтобы предупредить, что даже если принципиальное решение о выступлении Болгарии возьмет верх, то придется иметь дело с подробностями и отдельными пожеланиями, к которым для успеха дела нужно будет отнестись с внимательной снисходительностью, не отталкивая их в их целокупности. Военный и морской агенты возбуждают предо мной вопрос о координации военных распоряжений, действий и операций, в случае благоприятного отношения к нашему предложению.

Савинский.

206. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 309. 21 мая ⁄ 3 июня 1915 г.

Дополнение к № 308.

В числе мест нашего предложения, которыми наши враги могут злоупотребить пред общественным мнением, мне указывают якобы на отсутствие указания, что содействие болгарских войск кончается падением Константинополя и что им не потребуется идти ни в Малую Азию, ни на Кавказ. Хотя ответ на это замечание и (на) высказанные в предыдущем №, мне кажется, можно легко почерпнуть из общего духа предложения, тем не менее просил бы срочных указаний на случай запросов.

Савинский.

207. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов посланнику в Софии А. А. Савинскому

Телеграмма