Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

Не прошло и года, как все эти фантастические мечты о почти всемирном господстве православной империи Третьего Рима разрушаются сначала февральской, а затем октябрьской революцией. В 1917 г. русские монархисты еще не понимали значения совершающихся событий. Византинист А. А. Дмитриевский после февральской революции продолжает проповедовать традиционные идеи с амвона Николо-Барградской церкви в Петрограде[155]

. За несколько дней до октябрьского переворота бывший генконсул в Фессалонике А. К. Беляев заверял греческого посланника в Петрограде в верности России своей исторической миссии – защищать православные народы Востока и оказывать им всемерную поддержку, а нестроения в политической жизни страны полагал временным явлением[156]

. И только события конца 1917 г. подвели окончательную черту под византийским периодом в русской общественно-политической мысли, а вместе с тем наступил конец и эпохе политического романтизма в России.

Русские дипломатические и духовные представители в Константинополе в начале XX в.

Первостепенное значение, которое имела церковная составляющая в политике России на Ближнем Востоке, требовало от сотрудников константинопольского посольства постоянно входить в сложные вопросы канонического права, изучать опыт церковной истории предшествующих столетий, без которого было невозможно разобраться в современной ситуации. Среди русских дипломатов в Турции всегда были люди, особенно близко знакомые с церковной тематикой: в 1860-70-е гг. посол Н. П. Игнатьев, в 1880-е М. К. Ону[157]

, в 1900-10-е гг. М. В. Кохманский и Б. С. Серафимов[158], и бессменно на протяжении нескольких десятилетий – П. Б. Мансуров, которого можно назвать настоящим специалистом по национально-церковным противоречиям Балкан и Ближнего Востока[159]. Пожалуй, ни одно решение по важным церковно-политическим делам не принималось без его совета; неоднократно он предпринимал поездки на Афон для переговоров с греками, русскими и другими славянами. Хорошими знатоками церковных дел на Востоке были русские генеральные консулы в Иерусалиме и Фессалонике, а также консулы в других крупных городах Османской империи – Смирне, Бейруте, Дамаске, Адрианополе. Постоянно иметь контакты с местным духовенством и знать все тонкости церковных дел неизбежно приходилось всем консулам и вице-консулам на местах: ведь каждый митрополит (греческий, болгарский, армянский) представлял ту или иную этно-конфессиональную группу в данном регионе Османской империи. Послы в Константинополе конца XIX – начала XX в. (А. Б. Лобанов-Ростовский, А. И. Нелидов, И. А. Зиновьев, Н. В. Чарыков, М. Н. Гире) также уделяли большое внимание церковной политике, регулярно вели переговоры с патриархом, членами Синода, Болгарским экзархом, по мере необходимости осуществляли посредническую функцию между церковными предстоятелями и Портой, а в сложных конфликтных ситуациях использовали авторитет России для непосредственного давления на турецкое правительство в защиту интересов Церкви, а также для избрания или устранения того или иного иерарха.