— Да, должен вам доложить, работку отгрохали!
— Ну, думал, ее, сволочь, никак не раздолбать, ап нет! Приспособился и стал бить ломом под другим углом — вот так, наискосок, наискосок. Глядишь — и поддалась! Пошла прямо пластами!
— Иван! Глянь, какн мозолищи натер! Теперь всю жизнь, как в перчатках, ходить буду!
— Вот сейчас бы пару деньков отдохнуть да в море покупаться!
— Гляди, тебе немец отдохнет!
— А что ты меня немцем пугаешь? Пусть идет сюда! Мы с ним поговорим!
— Что ж! И придет, раз ты к нему идти не хочешь!
— Я не хочу?! Да я...
Постепенно разговор перешел на тему о враге, и все загалдели, стараясь перекричать друг друга.
Гусев молча прислушивался к этим возгласам, скривив в презрительной усмешке губы. Все, что в последнее время делалось вокруг, вызывало в нем только раздражение и злобу. Он злился на Евсеева, привезшего такой страшный приказ, злился па Булаева, ставшего неизвестно почему командиром сектора, злился на Зимского, работающего день и ночь с таким рвением, будто ему за это поставят бронзовый памятник, злился на остальных матросов, горлопанящих с дурацкой бесшабашностью перед верной смертью, злился даже на Демьянова, который все время хохлился, не вымолвив ни слова. Вот и сейчас он подошел н молча стал рядом с Гусевым, осторожными движениями губ потягивая козью ножку. Гусев хмуро взглянул на него и вполголоса сказал:
— Разгалделись, философы! «Да я. да мы!» А вот посмотрим, что они запоют, когда увидят живого немца! А то все только горлопанят!
Кажется, впервые за все это время Демьянов решился задать вопрос:
— А ты думаешь, они испугаются?
Гусев, смутившись прямо поставленным вопросом (в душе он был почти уверен, что эти чертовы дурни дей-ствителько, не дрогнув, умрут под вражескими танками), ответил уклончиво:
— Что я думаю.,. Я ничего не думаю... Просто орут, еще не видев врага. А ведь против нас чуть ли не армия двинет!
Демьянов сделал несколько затяжек молча, затем сокрушенно проговорил:
— Да-а. Силища у него большая. Что танков, что самолетов — не счесть. Да и отступать отсюда некуда — может всех перебить!
В глазах Гусева мелькнул огонек тревоги, и сердце сжалось, как сжималось всякий раз, когда ему напоминали. какая трагедия может произойти в этих стенах. В ту же секунду он задышал в лицо Демьянову быстро и порывисто:
— Отступать, говоришь? Дудки! Раз Евсеев издал приказ — будешь стоять насмерть! Всех здесь перемелют, как котлетки! А на кой черт? Все равно нами дырку не заткнешь!
— Да-а-а... — неопределенно протянул Демьянов и, отойдя в сторонку, присел на бугорок. Гусев подошел к нему и тоже сел рядом. Они все больше и больше чувствовали расположение друг к другу и уже не могли оставаться наедине со своими мыслями. Немного посидели молча. Демьянов первый нарушил тишину:
— Не уйти нам отсюда... От пули не помрем, так с голоду подохнем!
— Что так? — насторожился Гусев.
— Продукты-то не откопали! Юрезанскнй до сих пор колупается со своими парнями. Нн-и черта! Как лежала груда камней, так она и осталась!
— Работнички, чтоб им! — заскрипел со злостью зубами Гусев.— Тут они орут, агитируют — пожалте. дескать,, под пули-снарядики! А сами, как до дела дошло, так ни тпру ни ну!
— Ас водой еще хуже! — распаляясь, поддакизал Демьянов. — Ну-ка при такой жаре да без глоточка.
— Эх, мотануть бы отсюда! — мечтательно закатил глаза Гусев.
— Что ты, что ты! — испуганно заозирался Демьянов по сторонам. — Поймают — и к стенке! Лучше уж от врага, чем от своих!
— Да и бежать-то некуда! — махнул рукой Гусев.— Разве только...
Он замолчал, несмотря на ожидающий вопросительный взгляд Демьянова, видимо не решаясь даже ему до конца открыть свою душу.
Внизу, у пристани, раздался стук катерного мотора, затем донесся резкий крик «Смирно!», и все замолкло.
— Евсеев из города прибыл! — догадался Демьянов.
— Л знаешь, зачем убывал? — спросил, прищурившись, Гусев.
— Ну? — с любопытством приподнялся Демьянов.
— Передал все наши личные дела в штаб! Мы уже числимся, как покойники! Там уже родным такие таблички готовят: «Пал смертью храбрых в боях за свободу и независимость!» Пока ты тут еще сидишь, твоему трупу, наверное, уже и номер дали! Так что, привидение Семен Демьянов, покорно прошу раствориться, а то попадешься сейчас на глаза Евсееву, а он нс из набожных — вмиг тебе работку найдет!
— И то верно! — согласился Демьянов. — Давай отсюда куда-нибудь в сторонку!
Они быстро поднялись и поспешили в помещения, оставив за спиной все тот же веселый гвалт людей, еще переживающих первую победу...
Прибыв из города, Евсеев прежде всего выслушал доклад Юрезаиского. Продукты откопать не удалось. Измученные матросы посбивали в кровь пальцы, посдирали ногти, но огромная груда камней, завалившая склад, почти не уменьшилась. Сам Юрезанскнй еле стоял на ногах от усталости. Евсеев отпустил его отдыхать, хмуро пробурчав:
— Хорошо. Идите. Я подумаю.