Контакт

В итоге… я не сберегла Иней и оказалась неподвижно лежащей в земляной яме под мужчиной-линорцем. Учитывая поразительно схожую анатомию наших рас, рассчитывать, что происходящее между нами, к примеру, является обучением языку – нелепо. Стоило ли сторониться Серхо?… Не избегай я его приставаний, всего этого просто не случилось бы!

Угрюмый и обреченный настрой вкупе с накатившим туманом подступающего забытья произвел странный эффект, погрузив меня в немногим не безразличную кому. Казалось, и сердце, удар за ударом, стало замедляться, и вдохи стали все более редкими. Но тем отчетливее ощущалось вероломное проникновение дикаря – его плоть с агрессивной одержимостью толкалась вновь и вновь в глубины моего измученного тела.

Уж лучше бы просто убил…

Вот явственное выражение их дикой и жестокой природы! Линорцы убивали наших мужчин и в любой момент готовы истязать и мучить женщин. А чего еще ждать от дикарей, застывших в первобытном строе? Серхо и его сподвижники, призывающие к решительной карательной миссии, правы, для нас всех Линора слишком тесна! И если мы привнесем в этот мир свет знаний, то аборигены омрачают его тьмой беспросветной жестокости.

А сейчас моему бессильно обмякшему и страдающему от жгучей внутренней боли телу остается только стать очередной жертвой дикарей. Об участи Иней я не могла и помыслить – благо, если она, свалившись с того обрыва, сломала шею. Как же горько…

– Отзовись! Услышь меня…

Из последних сил стараясь отрешиться от происходящего и цепляясь за крохи выдержки, поняла, что начинаю сходить с ума. Мне даже чудится неведомый голос, призывающий очнуться. Наверняка мой рассудок взывает о помощи, давая понять, что на подобные испытания не рассчитан. Если бы я могла сейчас – горько рассмеялась бы. А так… единственное доступное мне действо – это возможность ощущать мужскую плоть, вновь и вновь погружающуюся в мое тело.

Линорец же действовал так, словно это в его распоряжении считаные минуты, словно это его жизнь утекает с каждым новым ударом сердца. И губы! Он, как дикое животное, продолжал терзать мои губы! Видно, мне суждено испить горькую чашу проигравшей стороны до дна. Как бы мы не были сильнее их, дикарей слишком много! Мы обречены все рано или поздно погибнуть от их варварских рук.

Толчок… еще один… и еще…

В безумном темпе мужчина продолжал лизать мои губы и одновременно двигаться во мне. Сколько же можно?! Я готова уже молить о смерти…

Но с этой мыслью пришло и удивительно несвоевременное наблюдение: я все еще жива. Больше того, три места, что я отчетливо ощущаю сейчас на своем теле: губы и ритмичные прикосновения к ним его жестковатого языка; разъедающая с каждым мигом, как расползающаяся капля кислоты, язва в недрах желудка; и тугое кольцо собственных нереально чувствительных мышц, непостижимо гудящих в ожидании новых движений мужчины.

Словно вся кровь в моем теле сосредоточена здесь, делая ощущения настолько яркими и фантастичными, что я даже начинала находить в происходящем что-то… приятное? Запретное удовольствие? То, о чем я запретила себе думать после гибели мужа? И что сейчас случилось вопреки моей воли, на пороге смерти. Могу ли я позволить себе и принять этот жестокий и вопреки всему возбуждающий дар судьбы? Признать, что испытываю… удовольствие?

– Слушай меня, слушай!

Вновь мелькнувший в голове отголосок чьей-то мольбы. И словно вспыхнувшее из прошлого ощущение прикосновения к волосам. Ласковое, нежное и оберегающее. Откуда это?

Сумасшествие? Мазохизм какой-то, но томительное и жаждущее ощущение жадной потребности в неистовом трении плоти о плоть затмило в моем сознании все. И боль, и отчаяние, и надежды. Даже страх…

Словно бы я вся сейчас превратилась в те сантиметры кожи, что искушающей оболочкой обвились вокруг мужского члена. Прикосновения к губам, жжение в желудке – все померкло. Я стала оголенными, вибрирующими от возбуждения нервными окончаниями, существующими только ради волны удовольствия, что приносит с собой каждый следующий толчок.

Невозможно и вообразить такой чувствительности. Как слепец, познающий краски мира подушечками пальцев, я сейчас собственным телом впитывала образ своего такого невероятного любовника. Малейшую напряженно пульсирующую жилку, непривычную толщину и бархатистую поверхность твердой пронзающей меня плоти. Все это ощущала так, словно касалась руками. Давление его толчков, ноющая пустота, сменяющаяся потребностью вновь и вновь быть заполненной…

Что за бред? Может быть, его кровь вызывает галлюцинации? И оттого мое сердце снова бьется чаще?

– Поверь, поверь…

Но что это? Откуда голос, и во что мне надо поверить? Волны удовольствия и страсти накатывали сильнее, я окончательно потерялась в своих противоречивых решениях. Хотелось большего. Самой дарить силу страсти, выплескивая так долго сдерживаемое в себе чувство. Но как?