Контакты с утопленником

— Испарения? Неужели они до такой степени ядовиты, что способны вызывать… психопатологический эффект?

— Нет, сами по себе они не способны вызывать такой эффект, это и сбивало меня с толку до сих пор. Я несколько раз отдавал пробы грязи из подземелья и болота на анализ в две лучшие биохимические лаборатории, и результаты в этом смысле были отрицательными. И только сегодня утром меня осенило. Постоянное нагнетание здесь, только здесь, чего-то… не знаю, как лучше назвать — может быть, эмоциональной, душевной эманацией? — которую излучает человек под воздействием этих испарений, действительно оказывало и оказывает на психику патологический эффект. Причем патологический настолько, что пробуждает сверхъестественные силы у того субъекта, который провоцирует активизацию Йоно, причем сам субъект этого может и не осознавать. Похоже, именно это и происходит в последние дни.

Алекс опустил голову, чтобы с более близкого расстояния взглянуть мне в глаза, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— И еще, Эми, я должен тебя предупредить: это место… это некогда совсем случайно выбранное капитаном место, но за двести лет перенасыщенное излучениями отравленных мозгов, оказывает отнюдь не одинаковый эффект на всех и каждого. Например, для тех, которые, в свою очередь, избрали его для строительства домов, оно уже было наркотиком, у них было неодолимое влечение быть только здесь, здесь… Для Йоно это единственное место, где он может воскресать. Для Тины и Халдемана оно было лобным местом, убийственным; для детей всегда было болезненным

местом…

— А для тебя, Алекс? — спросила я холодно. — Что оно значит для тебя?

— Кто знает? — засмеялся он, объятый симпатией к самому себе. — Можеть быть, это страсть? Почти безумное желание обладать им… Но ты, Эми, лучше задумайся, чем оно является и чем будет для тебя. Это место.

Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал как можно более равнодушно:

— Ну, вряд ли чем-то особенным… Впрочем, раз Йоно не убийца, даже не пойму, имеет ли вообще значение, через кого конкретно он активизируется сейчас?

— О, имеет, имеет! Сама связь между ним и субъектом имеет значение, притом огромное. Потому что, Эми, потребности Йоно не совпадают с человеческими один к одному. И если у него иногда возникает потребность отнять, поглотить чужую жизнь, и если лично он не настолько… материален, чтобы убивать самому, значит…

— Да? — подхватила я спокойно. — Что значит?

— Да то, что он использует для этой цели того, с кем связан.

— То есть, заставляет другого убивать вместо него?

— Нет, нет… вряд ли. Мне кажется, что в определенные моменты Йоно использует его подсознание, завладевает им, и таким образом реализует его сверхъестественные возможности в желательном для себя направлении.

— Завладевает им, — поворила я невольно. Потом поспешила изобразить Алексу довольно сносную имитацию улыбки. — И как ты мне недавно сказал, все эти… подозрения осенили тебя сегодня утром. Значит, поводом к этому послужило случившееся с Халдеманом, не так ли?

— Да. Хотя я уже давно был готов это признать.

— Угу. Как Ньютон с его яблоком.

— Шутки сейчас не совсем уместны, — с основанием отметил он. — А что касается случившегося с Халдеманом, это трагедия, которая не случилась бы, если бы… Если бы предыдущим вечером или ночью он не ходил, по неизвестным пока причинам, в подземелье. Увы, это так. Полиция не нашла ничего в его комнате, перед тем, как повеситься, он там прибрался… я бы даже сказал, с особой тщательностью, но в прачечной, в его корзине для грязного белья, нашлось довольно много вещей, перепачканных грязью. Между прочим, инспектор Станер, да и все остальные, пока ошибочно предполагают, что это грязь с болота. Понимаешь, я узнал правду чисто случайно, просто потому, что вчера тоже спускался в подземелье. И должен особо отметить: я вышел оттуда через две-три минуты, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. А Халдеман, может быть, пробыл там несколько часов. Дышал, дышал ядовитыми испарениями, концентрация которых там намного выше, чем возле болота… эманация становилась все интенсивней…

— Ты хочешь сказать, что он облучал себя сам? Притом настолько, что довел себя до психического срыва, а потом и до самоубийства?

— Вряд ли он был там один, Эми. Я считаю гораздо более вероятным, что там был еще кто-то. Скажем тот, через кого Йоно активизируется сейчас. Да, да, может быть, именно его пробудившиеся… возбудившиеся там сверхъестественные силы и подтолкнули беднягу к самоубийству.

— Ну а записка? Ее тоже заставил написать тот?

— А почему бы и нет? Такой паранормальный Субъект мог бы и не такое сделать, сам того не осознавая. Его личность в такие моменты, по всей вероятности, раздваивается; ведь частью ее завладевает Йоно. Так что если раньше, в какой-то момент, он кому-то внушил убить Тину… кому-то, кто очень важен для будущего самого Йоно, наверное, инстинкт подсказал ему, какова будет выгода от предсмертного «признания» Халдемана.