Контакты с утопленником

— Ладно, давай не будем ругаться на прощание, — Валентин отчаянно старался удержать любовь к тому, кто все больше отдалялся от него. Но она уходила… уходила. — Ты же знаешь, что я уеду. И ты не сможешь меня удержать!

«Да я и не хочу его удерживать! Ведь он мой сын, ведь я всегда надеялся, что придет день, когда он осуществит мои мечты. И теперь, может быть, этот день настал. Только… что это были за мечты?» — и Джонатан Ридли с каким-то усталым, словно застарелым ужасом понял, что он не помнит, что это были за мечты? Как это могло произойти? Он смотрел: «Джонатан Ридли», «Валентин Ридли», «Джонатан Ридли», «Валентин Ридли», «Джонатан Ридли»… — монотонно объясняли ему недописанные памятные плиты. — «Валентин Ридли. 18 мая 1968 — …»

— Уходи… Беги… сынок! — но в то же время вцепился руками в его плечи.

«Он сильней меня даже сейчас, в свои шестьдесят семь лет!» — Валентин испытал, в который раз, до боли знакомое чувство неполноценности. Сильнее, крупнее… гораздо больше мужчина! Он попытался вырваться, но тот держал крепко, уничтожая его своей железной хваткой и взглядом свысока.

— Отпусти, — не надо было этого говорить! Глупо как-то получилось, по-детски… бессильно.

«1968 — …» Нет, Джонатан не мог его отпустить — так было, так есть и так будет, звучал глубоко в его душе древний рефрен. И все же он сделал усилие хотя бы ослабить хватку, это дало бы Валу возможность вырваться… Не получалось. Потому что сейчас через его руки что-то другое вцепилось в плечи сына. И им уже завладевала страшная сила чьего-то чужого желания, которое неизбежно, как это часто случалось и раньше, превращалось в его собственное: «Я хочу, чтобы он остался здесь, со мной. Для меня!»

Сердце Вала учащенно билось от гнева. Он ведет себя со мной как со слабаком. Да и я веду себя как слабак. Но я не такой, не такой… «Чемпион! Потрясающий удар… Нокаут!»

— Предупреждаю тебя, папа, если ты меня… если ты меня не отпустишь… мы оба потом об этом пожалеем.

— Пожалеем, пожалеем, — Джонатан закивал в ответ. Ему хотелось плакать, но голос прозвучал в склепе мерзкой издевкой.

Тогда Валентин сделал резкое движение, и именно в этот момент руки отца, как нарочно, отпустили его. Он, однако, уже замахнулся, ему удалось лишь немного смягчить силу удара, но…

Джонатан покачнулся, ударился о гроб за спиной. Удержался на ногах, несмотря на то, что какая-то сила словно дергала его за ноги снизу. Засмеялся презрительно — неужели это он? — и увидел, как Вал еще больше побледнел от очередной обиды; как поворачивается к нему спиной…

— Прощай, — услышал он его слова.