Контра

— А ты подумай сам. Цены на продукты растут? — Растут. А это значит, что в ожидании более большего барыша, купцы немного придержат свой товар. Народ не слепой и увидев, что еды стало меньше, и при этом она дорожает, начнут спешно увеличивать количество хранимых в погребах продуктовых запасов. Что, в свою очередь, ещё сильнее взвинтит цены. А тут ещё и землевладельцы, следуя "мудрым" советам неких "доброжелателей", повременят с реализацией собранного урожая, и этим внесут свою толику в разжигание спровоцированной неким инкогнито продуктовой паники. А тем временем, на прилавках ещё больше опустеет, да так, что оставшийся на прилавках товар станет золотым — цены взлетят до немыслимых величин. Я уже не говорю о стоимости того, что будет реализовываться из-под полы. После этого многие, у кого не было денег запастись продуктами впрок, на самом деле начинают голодать. Пойдут по столице шепотки, а затем и гневные разговоры об умирающих от недоедания детях и стариках. Так что, нашим вездесущим шептунам-доброжелателям, только и останется, что донести до черни информацию, кто именно виновен в их бедах. И, при этом, не забыть указать толпе "нужные адреса", вдруг они сами не поймут того, кому они должны предъявить все свои претензии. Я думаю, что ты сам прекрасно понимаешь, с какой силой может полыхнуть народный бунт. Мало не покажется никому, как виноватым, так и тем, кто был не при делах. Бунт конечно же подавят, но погибших не воскресишь.

Михаил помрачнел, задумался. После чего, с внешней тяжестью свойственной усталому человеку, уселся на стоявший рядом с ним стул и зло посмотрел на Александра.

— Умеешь ты до жути мрачные перспективы рисовать, — недовольно сказал Миша, продолжая "буравить" друга взглядом, — послушаешь тебя, и становится так тошно, что выть хочется. И когда ты только этому научился?

— Жизнь сама такому учит.

— Да-а-а. в этих словах что-то есть. Так ты считаешь, что голодный бунт будет?

— Точно не знаю. Но, наши друзья, такие как Шуйский, сложившейся ситуацией могут воспользоваться. Зуб даю, для таких революционных бойцов как он, это та ситуация, которой необходимо воспользоваться для свершения этого грёбанного переворота — то есть революции. Да и как я помню, ты и сам об этом ещё не так давно мечтал. И я, кстати, тоже.

— Вот умеешь ты Саша сказать так, что вроде, как всё понятно, но тут же думаешь: "А на каком это языке Алекс говорил?" — И что прикажешь нам делать, дабы предотвратить предсказанное тобою безумие? Кассандра ты местная.

— Я так думаю, что в данной ситуации, нечего заумного творить не надо. Я имею в виду, никаких хитроумных интриг мы не осилим, потому что не знаем всей "кухни", а только догадываемся о том "вареве", что на ней кипит. Ток что, на всякий случая, пока не поздно, стоит запустить в кулуарах дворянского собрания некие разговоры. Например: "Стало известно, от о-о-очень уважаемых людей и по большому секрету. Только смотри, никому ни-ни, молчок. Так они утверждают, что в скором времени те, кто придумал байку про саранчу и засуху, собираются сорвать на этом деле грандиозный куш. Оставив всех несведущих о замыслах этой аферы, в дураках. Сами понимаете, в таких хитрых делах выигрывает тот, кто сделает первый шаг. И этими разбогатевшими счастливчиками и будут те, кто распускал слухи про грозящий нам неурожай. Сами подумайте, если кто-то этим занимается, значит, есть в этом некая корысть. Да что вы говорите? Вы спрашиваете как доказать то, что это всего лишь специально спровоцированные слухи? Так это элементарно, Ватсон. Найдите среди ваших знакомых хоть одного землевладельца, у кого хоть как-то пострадали посевные поля". — Вот как-то так.

— Алекс, прости, но я не пойму, к чему ты клонишь. Кто такой господин Ватсон, с которым мне предстоит пообщаться для уточнения сложившейся ситуации?

Сашка вмиг осознал свою оговорку. О том, что здесь не только не был снят фильм о Шерлоке Холмсе, но и Артур Конан Дойл, не написал этого произведения, Александр не подумал. И поэтому, постарался выкрутиться, флегматично заявив:

— Так это. Имечко это, я спонтанно сказал. Чтоб ты не подумал, что я говорю о ком-то из представителей нашего собрания.

— А-а-а, понятно. И что, ты уверен, что предложенный тобою план сработает?

— Не знаю, я ни в чём не уверен. Но если ничего не делать, то мы и не узнаем, помогут ли мои задумки в деле по предотвращению голода, или нет. Да и вообще, может быть, всё то, что я тебе рассказал о возможном бунте, всего лишь плод моей воспалённой фантазии.

— А может быть, и нет. Я кстати, завтра поговорю с отцом и несколькими своими друзьями. И мы постараемся запустить придуманную тобой сплетню. Даже если мы перестраховываемся, хуже от этого не будет. Мы пообщаемся со всеми знакомыми землевладельцами, и если на полях у них всё в порядке, сами начнём реализовывать зерно. Как раз, скоро начинается покос.