Контракт со смертью

В самом начале Собора (ХХIV Всемирный Русский народный собор) слово держал высокий чин из Министерства просвещения, убивающий и добивающий это самое просвещение. Эдакий комиссар ЧК со стеклянным взором патологического убийцы в кожанке и с маузером в руке. Отчеканил бездушно и бездумно и демонстративно направился вон из зала, провожаемый долгим и мудрым взглядом Патриарха. Простоявший всё пленарное заседание Великий Артист, Великий Поэт, Великий Гражданин сказал с горечью:

— Видел? Слышал? Этот добьёт то, что не добили его предшественники… Взгляд палача.

Спорить не стал, хотя тут и не поспоришь: отвратительный человечишка.

А почти под занавес на Соборе выступила девушка, студентка МГИМО. Симпатяга, ладно говорила и складно, внимали с благоговением: вот оно, наше будущее! Есть кому страну вверить! И вдруг бойко и пафосом: «…гвозди бы делать из этих людей — не было б в мире крепче гвоздей! — как сказал Владимир Маяковский!» Слава богу, что хоть слышала, что был такой поэт-трибун, а вот об авторе этих строк наверняка не слышала — о поэте Николае Тихонове. Зато те дяди и тети, что проверяли и выверяли каждое слово заготовленного текста, обязаны были знать автора. Но не знали!

В дебилизации сознания молодёжи вина лежит вот на этих чиновниках, на тетях и дядях, умиляющих своей необразованностью.

Вот так и деградируем мы в своем невежестве.

В общем, как-то так…

19

Мы вернулись. Была не просто ординарная доставка гуманитарки. Нет, на этот раз помимо обычной передачи медикаментов в госпиталь десантной дивизии, коробки передач и других деталей для «уазика» в артдивизион, «посылки» от нашей самой главной областной библиотеки коллегам в Луганске, иконок, что передала Елена Викторовна Сафронова, оптики для нашей военкоровской группы, работающей на фронте, нам пришлось заниматься нашими земляками, мобилизованными в сентябре. Они угодили в самое пекло между Кременной и Сватово, отбивали атаки под непрерывным миномётным и артиллерийским огнём, в жестоких контратаках сбивали спесь с гонористых ясновельможных панов. И судьба у них сложилась по-разному: кто-то погиб, кто-то попал в плен, кто-то был ранен, кому-то удалось выбраться, кто-то пошёл по графе «пропал без вести». Но никто, повторяю, НИКТО не дрогнул, не струсил, не изменил присяге. Ими можно и надо гордиться. И досужие сплетни, что наши мобилизованные (добровольцы по сути, ибо никто из них не штурмовал границу соседних, отнюдь не дружественных, стран, а отправился на войну) добровольно сдались в плен, ложь от начала до конца! Да, были пленены — кто отстреливался до последнего патрона и не рассчитал, не оставил последний для себя; кого-то взяли раненым или контуженым; кого-то повязали сонными…

Собственно, мы искали белгородцев, двух Дмитриев — Лучанинова и Быстрикова, а ещё Эдуарда Безуглова. По просьбе родственников искали: они узнали, что часто бываем за «ленточкой». Найти Эдуарда не удалось: контуженого, его доставили в сватовский госпиталь, потом вроде бы эвакуировали в Старобельск, и дальше следы терялись. Главное, что жив, а остальное ерунда: найдём. Быстрикова отыскали по старым «следам»: его разыскал две недели назад наш друг под Ямполовкой. Воевал, ходил в атаку, эвакуировал раненых товарищей. Передали заботу о нём и его однополчанах остающимся друзьям.

А вот Дима Лучанинов погиб при защите Невского — небольшой поселушки верстах в двадцати северо-западнее Кременной. Да и села-то почти не осталось — дома разрушены или сожжены, а в оставшихся из прежних жителей никого: кого убили, кто сам ушёл. Даже собаки и кошки и те исчезли. Дима погиб в бою — уходили последними, прикрывая товарищей, вскарабкался на борт бэтээра, но осколки взорвавшейся мины вспороли «броник», не оставив шансов. За сутки до гибели он вывозил раненых на БМП, потом она вышла из строя и её отогнали в рембат. Мог бы остаться в тылу, дожидаясь починки, но он ушёл обратно — не мог оставить друзей, которые нуждались в его помощи. За неделю до его гибели передавал ему вещи от родных. Взял комбат — он был в курсе «гуманитарки». Самого Диму не застали — ещё не вернулся из разведки. Засняли на камеру, как ребята принимали посылки, шутили, смеялись… Ещё напишу о нём — русском воине Дмитрии, великого ратного духа простом русском парне, вставшем на защиту России… Нашего Воина Белого Города.

20