Контрудар (Роман, повести, рассказы)

Не сбылись мечты Клемансо — не помогла ему сила в грозном споре с большевиками. На ветер бросал свои хвастливые слова, подобно пану Заглобе, генерал Галлер — его меч не раздвинул границ панства до Днепра. Не осуществились вожделения Пилсудского — Украина не подпала под его страшную диктатуру. И не сбылись обещания Петлюры — земля панов перешла в руки украинских трудящихся. Сбылись лишь вековые мечты трудящихся Галичины. В 1939 году они навечно соединились с Советской Украиной, чьи законные границы шагнули далеко на запад в отроги Карпат.

В этом втором освободительном походе участвовал и призванный из запаса потомственный пекарь Назар Турчан…

И В ЭТИ ДНИ…

«Богомолец»

С тех пор прошло много-много лет. За последние годы он не раз посетил родные места. И вот снова столица… Хотя среди киевлян было немало участников освободительного похода на Западную Украину 1939 года и Великой Отечественной войны, в которых Назар Турчан активно действовал, его больше всего тянуло не к ним, а к самым первым товарищам по памятным боям и походам гражданской войны, по боевой службе в примаковском войске.

Его славные полки заложили основу всем вооруженным силам Украины. В рядах того войска началась настоящая боевая жизнь Тертого Калача Назара Турчана.

В первую очередь больше всего он ждал встречи с ветеранами гражданской войны. Но и к ним он пойдет лишь после посещения Гидропарка, где раньше находилась Предмостная слободка…

Вот новшество — водяная мельница, появившаяся на берегу широкой затоки, с настоящими плицами недвижимого бутафорского колеса, со старыми истертыми жерновами на подступах к ней, с просторными балконами — открытыми верандами для любителей чистого воздуха. То был новый, неустанно гудящий веселыми голосами ресторан «Млын». Там посетителей потчуют ароматной «юшкой мирошника» и сочными душистыми варениками.

В глубине парка Назар увидел срубленное из ошкуренных бревен, похожее на славянский шатер сооружение — «Колыбу», внутри которой с утра до вечера дымил очаг. Там сами гости поджаривали себе жирные шашлыки на длинных металлических шампурах. Экзотика.

Назару очень понравилось — в разговорах и действиях молодежи ничто не выходило из рамок пристойности. Один паренек — обладатель приятного голоса — бренчал на гитаре, напевая вполголоса модную песенку. Прервав резко игру, гитарист грустным взглядом посмотрел на плакучие ивы, на их подзолоченные тонкие пряди, на огненно-красные кроны осин. Тихим голосом, скорее даже полушепотом сказал, что ничто так не волнует его, как прогулка в осеннем лесу. И вновь забренчали звонкие струны в такт его задушевным словам:

Печален осенью в лесу я,

И счастлив я, и очень рад,Настолько он меня чарует —Деревьев красочный наряд.И я не знал любви так бурно,Понятьям всем наперекор,

Как в дни, когда леса пурпурныйПрощальный ткали свой убор…

А потом вдруг, энергично нажав на струны, парень приблизился к краснощекой девушке из своей компании и запел во весь голос:

Что ты ходишь, что ты бродишь, сербияночка моя?Пузырьки в кармане носишь, отравить хотишь меня…

Назар встрепенулся. Не поверил своим ушам. Оказывается, не только запахи напоминают прошлое. Звуки, а с ними и слова старинной пошловатенькой песенки городских предместий разволновали его. Посмотрев суровым взглядом на гитариста, пробурчал в усы: «Ну и чмурики…»

Через высокое голубое небо протянулась широкая гряда темно-синих, феерически подзолоченных туч. Сквозь их просветы устремились на землю струи мощного серебряного потока.

Полыхало сияние рвавшегося из тучевого заслона на простор золотого предзакатного солнца.

Увешанные колючими зрелыми плодами, застыли в легких сумерках киевские каштаны. Словно чеканные, выстроились вперемежку с каштанами гибкие рябины с их резным филигранным листом и яркими гроздьями сочных ягод. Розовая дымка тумана окутала зеленые днепровские склоны.

Словно заколдованные, над кромкой реки окаменели с удочками в руках нахохлившиеся рыбаки. Густо заполненная гуляющими широкая набережная напоминала пестро расшитый узбекский ковер. А на гребне крутых склонов, чуть ли не в орлиных далях, на фоне вечернего неба вырисовывались четкие силуэты — пары, пары, пары…

Старый Назар вспомнил молодые годы. И, шевеля своими грозными запорожскими усами, сказал почти вслух: «Тут любой куточек — земной рай. И хоть не совсем рай, то, как говорят люди знающие, филиал рая…»