Концерт для баритона с оркестром

Товарищ Тагиев объявил, что на размещение и обед нам дается, он глянул на часы, пятьдесят минут, после чего все должны собраться в его номере. Со дня первой встречи с товарищем Тагиевым я начал довольно-таки быстро привыкать к приятным неожиданностям, и, все-таки войдя в номер, мы в очередной раз с удовольствием испытали эту ощущение. Из всех окон обеих комнат виднелось безбрежное море с налипшими там-сям на его темно-синюю поверхность белыми треугольничками парусных яхт. На минуту показалось, что не существует ни набережной перед гостиницей, ни парапета над морем и что прохладная вода с веселым плеском ударяется под окнами о стены здания.

Из-за этого шикарного вида-открытки я не сразу заметил, что в углу просторной, обставленной добротной мягкой мебелью гостиной стоит рояль. И не какой-нибудь используемый в декоративных целях лакированный ящик с дребезжащим и стонущим содержимым, а весьма приличный по звучанию старый "Циммерман". В этом я убедился немедленно, взяв несколько аккордов и не без лихости проиграв два-три пассажа. Я сидел и что-то наигрывал, а мысли мои тем временем, легко расставшись с роялем, занялись тем непривычным, что с самого утра ощущалось в поведении Адиля. Судя по шуму воды, доносившемуся из-за приоткрытой двери ванной, он принимал душ. При этом не напевая, не насвистывая и ни разу не заговорив со мной. Это раз! Десять минут назад он раскладывал в спальне вещи. Молча. В самолете почти сразу же я заснул, но теперь вспомнил, что и в аэропорту, и. в период моего кратковременного бодрствования вид у него был довольно-таки угрюмый.

Это два и три!

Глядя на ровную поверхность зеленого дерна с проросшими сквозь него ромашками и одуванчиками, самому наблюдательному человеку не пришло бы в голову, что могила находится именно в этом уголке большого фруктового сада. Не догадался бы и я, если бы не хозяин сада, начавший устанавливать на моих глазах скромное надгробье с надписью - перечнем основных замечательных качеств экстерьера и нрава погребенной здесь собачки. Пообедать мы не успели, потому что, когда я окончил допрос, результаты которого не принесли мне никакой радости, наступило время идти к товарищу Тагиеву.

- Наплюй, - посоветовал я. - Если хочешь знать мое мнение, она тебя не стоит. Да, да, да! - заорал я, заметив, что Адик хочет возразить. - Со стороны виднее. Наплюй и забудь! - Я произносил классическую формулу утешения с убежденностью в голосе и во взоре, но без малейшей веры в душе в ее целебные свойства.

- Она мне сказала, что ей нравился и нравится только один человек. Это ты! - сообщил мне Адиль.

- Видишь! Теперь ты убедился, что она за человек? Нарочно придумала, чтобы вызвать у тебя ревность.

- Очень ей нужна моя ревность! - вяло усмехнулся Адик. - Это "правда. Она мне и о ночном телефонном разговоре рассказала. - Он с упреком посмотрел на меня, и мне совсем уж стало его жалко. - Почему ты от меня скрыл? Если бы я знал, что она звонила, может быть, мне не пришлось бы с ней вчера разговаривать.

- Пошли, - сказал я, вытянул его за руку из кресла и повел к двери. - Я все равно скажу, хочешь - обижайся ни меня... Она дрянь. Тупая бессердечная дрянь. И вкус у нее паршивый, если она о таком человеке, как ты, не разобралась толком. - Только человек, близко знающий Адика, а таких людей, считая вместе со мной его родителей, было трое, мог представить себе; его теперешнее состояние, и во что оно может вылиться. До этого "кадра в желтом" ему давно никто не нравился. В последний раз, с ним это произошло два года назад на целине. В то лето мы только-только отслужили в армии и с нашего согласия нас, нескольких полковых музыкантов, перед отправкой домой откомандировали из Орска в совхоз "Северный", что в Домбаровке Актюбинском области. Мы дали там несколько концертов, выступали мы уже в штатском, и Адик заменил армейский кларнет на саксофон, репертуар у нас был довольно-таки ограниченный - "Бухенвальдский набат", "Хотят ли русские войны" и еще пять-шесть песен... Через неделю нас послали в соседний совхоз, где мы должны были дать последние два-три концерта для студентов и механизаторов. Мы приехали туда вечерам на. грузовике, новеньком ГАЗ-23 с двумя бензобаками и с мотором усиленной мощности. Вел эту замечательную машину Жора, бывший моряк Балтийского флота, наш друг, покровитель и шофер.

Вполне возможно, что и через много-много лет я останусь при убеждении, что эти две теплые августовские недели до приезда в Баку были одними из самых приятных и беззаботных в моей жизни... Адиль? Так вот, как раз на территории этого совхоза, куда мы приехали в тот вечер, рядом с зернохранилищем, на танцплощадке, освещаемой фарами трех комбайнов и двух тракторов, Адику впервые за долгое время понравилась девушка. Я сразу это понял, как только увидел их вместе после концерта.