Концы узла

— По порядку, говоришь? Хорошо, давай по порядку! Но только и ты ответь мне сначала по порядку! Чем тебе помешал твой охранник, который сейчас в реанимации? Зачем ты распорядился его отправить на тот свет? План, конечно, гениальный для полиции. Ты остаешься чистым. Ты вроде бы охраняешь своего человека, а он, независимо от этого, просто не приходит в сознание, умирает. И все концы в воду. Но объясни, какие концы? Он что, видел больше, чем ему положено и опасен тебе?

В разноцветных глазах Фокина появилось что-то похожее на растерянность:

— Что за чертовщина? — наморщился он. — Ты задаешь мне вопросы, которые ставят меня в тупик и на которые я сам бы хотел услышать ответы!

По-прежнему напористо Глеб давил, не веря Фокину:

— Мне известны твои ходы, Борис! Что ты скажешь на это? — достал из кармана пиджака диск и протянул Фокину. — Поставь в ноутбук! Посмотрим вместе!

Взяв диск, Борис покрутил его в руке и поставил в ноутбук. Молчком они просмотрели и прослушали его. Когда видео закончилось, Корозов напружинил мускулистое тело, спросил:

— Ну, как? Будешь еще отпираться?

— Понял, что речь идет о моем охраннике, — отозвался озадаченно Фокин, вытаскивая диск и возвращая Глебу. — Но как тебе в голову пришло, что это по моему заказу? Для меня самого это неожиданно!

Недоверие продолжало плавать в глазах Глеба:

— Ты ведь знаешь того, кто на видео!

— Знаю, — согласился Борис. — Это Хичков! Ах ты, христопродавец!

Спрятав диск в карман пиджака, Корозов усмехнулся:

— Вот именно!

На лицо Фокина набежал легкий налет багровости:

— Спасибо за информацию, — сказал, глядя исподлобья. — Я немедленно приму дополнительные меры по защите охранника! Я знаю, где найти Хичкова. Думаю, смогу помочь семье врача. Но мне так и непонятно, почему ты нападаешь на меня? Поверь, что я ко всему этому не имею никакого отношения! И потом, какая связь между твоими проблемами и всем этим?

— Самая прямая, — ответил Глеб. — Хичков удерживает где-то мою жену! А теперь еще и семью Гержавина. Он требует от меня выкуп в сумме, равной цене сделки с Суприным. Откуда ему может быть известна эта цифра? Только от тебя, Борис! Кому нужны сейчас такие деньги? Тебе, Борис! Сразу после звонка Суприна с предложением переподписать контракт, мне позвонил Хичков и потребовал такую же сумму выкупа. И ты по-прежнему будешь утверждать, что ты не причем? Сговариваешься за моей спиной с Суприным, не считаешь нужным обсудить со мной. Потом направляешь Хичкова за деньгами. Все очень просто. Получив мои деньги, можно, договорившись с Олегом, приобрести все сразу. Молчишь? Тебе нечем крыть! Но ты совершил ряд ошибок. И главная твоя ошибка, ты недооценил меня!

Выслушав Корозова, Фокин опять вышел из-за стола, подошел к окну. Это была его манера, стоя у окна, вести беседу и смотреть в лицо собеседнику. Ему казалось, что в этом случае разговор приобретает более доверительный характер. Но он ошибался. Из окна всегда слепило солнце прямо в глаза собеседнику, и визави было неудобно вести беседу в таком режиме: постоянно морщиться, прищуриваться, толком не видеть глаз Бориса, отворачивать лицо в сторону. Предчувствуя, что предстоит долгий и нелегкий разговор, Фокин достал из кармана телефон, позвонил секретарю и сказал, чтобы никого не впускала и попросила Вунина, когда тот подъедет, подождать в приемной. Разговор состоялся действительно тяжелый. Каждый из них постарался поставить точки над «i». Глеб напирал безапелляционно, с уверенностью в своей правоте. Борис убеждал, что все это плод его фантазии. Корозов потребовал информацию, где найти Хичкова. Фокин дал ее. Разговор велся то на высоких тонах, то затухал, то оба выдерживали длинные паузы, обдумывая вопросы и ответы. Кабинет был как поле битвы. Из угла в угол, заложив за спину руки, по нему ходил Глеб, а вдоль окон, скрестив руки на груди, двигался Борис.

В приемную секретаря иногда выбивались из-под двери громкие голоса. Секретарь прислушивалась, зная, что Фокин почти никогда не повышает голоса, и удивлялась тому, что слышала, как он говорил на повышенных тонах. По приемной нетерпеливо с полуулыбкой на лице прохаживался Вунин. В черном костюме, черной рубахе и белом галстуке. Ждал уже битый час. Но по тому, что доносилось из кабинета Бориса, он предполагал, что ждать придется еще немало. Все это не нравилось ему. Иногда его взгляд останавливался на секретаре, словно прокалывал ее. Будто заставлял ее признаваться в том, чего она не совершала. И тогда она чувствовала сильный дискомфорт.

Наконец, постепенно в кабинете высокий тон разговора понизился и медленно затих. Оба устали от словесной перепалки. Глеба, кажется, с трудом, но все-таки если не убедили до конца, то поколебали доводы Бориса. И перед обоими вновь возник один и тот же вопрос: кто заказчик? Получалось, что только Хичков мог сейчас ответить на этот вопрос.