Концы узла

Перешагнув порог кабинета Суприна, Акламин увидел настороженно-выжидательный взгляд идущего навстречу и протягивающего руку Олега, как будто тот, еще не зная, что нужно от него Аристарху, уже говорил: «Знаю я вас, полицейских, вам сунь только мизинец, а вы за всю руку схватите. Не надейтесь, ничего я вам не скажу». Но тут же такое выражение лица сменилось лукавой улыбкой, словно ничего подобного он даже не думал, а уж тем более не собирался говорить. И каждый со своей колокольни может понимать его, как ему вздумается. Только он, как открытая книга, ему скрывать нечего, готов к любому разговору. Затем и эта лукавинка с лица исчезла, появилась искусственная строгость, пытаясь придать суровость внешнему виду. Однако не получилось, потому что хитринка снова засветилась в глубине глаз, вероятно, она никуда не исчезала, просто прикрылась приспустившимися веками и белыми бровями, после чего улыбка вернула лицо в его обычное состояние. На Олеге была рубашка в полоску и легкая куртка с завернутыми по локоть рукавами, из-под которых торчали длинные рукава рубахи. Ладонь у него была жестковатая, Аристарх сразу отметил это, пожимая ее.

Усадив Акламина на стул у приставного стола, Олег сел на свое рабочее место и ожидающе вытянул вперед голову. Наблюдал, как оперативник расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана пиджака, надетого под курткой, записную книжку, раскрыл ее, положил на столешницу, а рядом с нею авторучку. Серьезное неулыбчивое лицо Аристарха несколько напрягало Суприна, он не мог на нем ничего прочитать, и это его смущало. Особенно цепкие пытливые глаза оперативника не давали покоя. Между тем, заерзав в рабочем кресле, он удерживал на лице лукавинку.

— Не беспокойтесь, — начал Аристарх, — это не допрос, просто понадобилось уточнить некоторые детали ваших отношений с Глебом Корозовым.

Крякнув, Суприн деловым тоном отозвался:

— В наших отношениях с ним деталей нет! Мы по-крупному работаем! — он задвигался в кресле, откатился на нем чуть-чуть назад.

— Тем лучше, — кивнул на это Акламин. — Значит, на вопросы вам будет несложно ответить.

— Задавайте, — пробормотал Олег.

Заглянув в записную книжку, Аристарх взял авторучку, задумчиво покрутил ее пальцами на столешнице и спросил:

— Кто, кроме вас, из вашего окружения знал о готовящейся сделке с Корозовым и Фокиным?

— Все, кому следовало это знать, — отозвался Суприн. — Тайну из этого никто не делал. А зачем? Разве это противозаконно?

— Разумеется, не противозаконно, — согласился Акламин. — А все-таки кто? Конкретно можете назвать?

Задержав на оперативнике взгляд, как бы припоминая всех, кто его интересовал, Олег произнес:

— Ну, пожалуйста, назову — и неторопливо перечислил несколько фамилий.

Аккуратно записав их в книжку, Аристарх отложил авторучку и вновь спросил:

— А кто из этих людей был не заинтересован в вашей сделке?

Вопрос удивил Суприна, даже на короткое время поставил в тупик:

— Не заинтересован? — переспросил он, приподнимая белые брови и убирая с лица улыбку. И решительно ответил. — Их дело вообще десятое! Они исполнители. Работают на меня. Заинтересованным или не заинтересованным могу быть я!

— Хорошо, задам вопрос по-другому, — сказал Аристарх. — Кто из них противодействовал вашим намерениям?

— Никто! — не делая никакой паузы, сразу и твердо отсек Суприн.

— Вы абсолютно уверены? — спросил Акламин.

— Абсолютно! — качнулся в кресле Олег и хлопнул ладонями по подлокотникам. — Я работаю с ними! Если бы я не был в них уверен, я бы с ними не работал!

Помолчав, оценивая услышанные ответы, Аристарх пальцами разгладил страницы записной книжки, обратив внимание на то, что Суприн отвечал ему с одной стороны конкретно и открыто, а с другой стороны очень осторожно. Обращала на себя внимание его уверенность, с какою он отвечал на вопросы, и одновременно непостоянство его внешних проявлений с частым изменением выражения лица и ерзаньем в кресле. Как-то не вязалось все это, не складывалось во вполне конкретный облик. Впрочем, если бы Аристарх раньше общался с Олегом, он бы знал, что это его обычная манера поведения. Кроме внешнего непостоянства, он и внутренне мог быстро менять свои решения, подчас противореча самому себе, что особенно раздражало Корозова и Фокина, когда они обсуждали условия контракта. Аристарх, наблюдая все, не мог постигнуть, было ли это проявлением осторожности, либо проявлением неуверенности в себе, несмотря на его уверенный тон. Что для него было важнее: не бросить тень на своих людей или защитить себя?

Разумеется, и это естественно, каждый хочет остаться в стороне от сомнительных событий. Посему сразу доверчиво полагаться на первые ответы Суприна было бы неправильно. Многолетний опыт и интуиция подсказывали, что с Олегом надо сделать паузу, хотя времени для такой паузы не было совершенно. Уже вечером этого дня Хичков намерен закончить свою партию, но Аристарх не мог допустить, чтобы все произошло по раскладу преступника. Снова задал вопрос:

— Кто еще, кроме ваших людей, знал обо всем?