Координата Z

Для общего потребления в новейшие дни была зачем-то выбрана весьма упрощённая концепция: никакой Украины вообще нет и не было. Украинцев тоже нет – это обычные русские. И языка у них нет. Культуры тем более нет. И вообще их Ленин со Сталиным придумали.

Это всё легко запомнить, а потом за минуту произнести, испытывая при этом чувство снисходительного удовлетворения. Но легче всё равно не становится.

Потому что реальная картина, как обычно, несколько сложней.

Иные у нас любят расставаться с правобережной Украиной, говоря, что там-то точно русским делать нечего – и надо всё это отдать. А вот левобережная и Киев – это да. Это берём.

Но стоило бы помнить про Галицко-Волынское княжество – между прочим, одну из колыбелей русской цивилизации. Огромнейшая древнерусская территория, оказавшая на европейские дела колоссальное влияние. В течение двухсот лет эти земли органично пребывали в общем ряду с Новгородской землёй, Рязанским княжеством, Ростовским и Смоленским. Везде жили тогда люди в целом общей культуры, любившие свою огромную землю и говорившие на одном языке.

200 лет – это, заметим, на 170 лет больше, чем вся история «независимой» украинской государственности, и всего на 40 лет меньше, чем вся, ко времени написания данного текста, история США.

Иные скажут: когда это было!..

В ответ рискну напомнить, что ещё накануне Первой мировой войны – сто с небольшим лет назад! – многие территории самой Западной Украины являлись местом циркуляции… радикально прорусских националистических взглядов.

Стоило бы задуматься, как так вышло, что сегодня мы наблюдаем картину ровно противоположную.

Украинству как идеологии дали волю в начале XIX века, при императоре Александре I. Российская администрация сквозь пальцы смотрела на осуществлявшиеся (как правило, поляками) разнообразные филологические изыскания по малороссийской истории.

Именно тогда в светском культурном поле начало оформляться украинское национальное самосознание.

К середине XIX века Украина уже имела собственную литературу – и даже свои, местного разлива, литературные шедевры, – что всегда является своеобразной сдачей экзамена для языка. Язык, на котором создаётся авторская литература, неизбежно покидает раздел «диалекты».

В глубине времён многие народы имели общий язык и общую систему понятий – а потом расходились и забывали о родстве напрочь. Скажем, венгры происходят из уральской языковой семьи и пребывают в родстве с ханты и манси – но сегодня этот фактор, увы, уже не имеет никакого принципиального значения.

Другой вопрос, что венгры с местными их родственниками разошлись слишком далеко, а мы с украинцами – нет. И здесь надо очень аккуратно подшивать надрез.

Они пытаются разодрать, раскорчевать рану, сочиняя дичайшие выдумки про древнюю укропию и украинского князя Святослава. Их историческая наука управляема дикарями.

Но и огульное утверждение, что хохлы – это кошмарный сон разума, – тоже крайность.

Читая великий роман Михаила Шолохова «Тихий Дон», сложно не заметить, что там с первых же страниц действуют хохлы, у которых в 1913 году существуют свои станицы; заметьте – на Верхнем Дону. Они спокойно проживают среди казаков и великороссов, но при этом заметно отличаются от них. Одна из первых сцен «Тихого Дона» – драка на мельнице, где дерутся как раз хохлы с казаками.

Но если «никаких украинцев до 1917 года не было» – о чём же тогда писал Шолохов?

И если б только он! Хохол – постоянный герой русской классической литературы.

Задайтесь простым вопросом: о ком говорит Пушкин в «Полтаве»?

Украйна глухо волновалась.Давно в ней искра разгоралась.Друзья кровавой стариныНародной чаяли войны,Роптали, требуя кичливо,Чтоб гетман узы их расторг,

И Карла ждал нетерпеливоИх легкомысленный восторг.

«Друзья старины» – представители украинского политического класса той эпохи, помнящие историю Сечи, – делали ставку на, внимание, малоросский народ, который они желали склонить к восстанию против имперской России.

Да, Пушкин уже тогда метко подметил их, позаимствованную у поляков, «кичливость», а также «легкомысленность», – но это не означает, что проблемы не было. Эта проблема, оказывается, ровно в том же, что и сегодня, качестве существовала уже при Петре Великом!

Говорить о том, что хохол – то же самое, что рязанец или туляк, – очевидная натяжка. Нет, конечно. Рязанец и туляк для русского классического писателя были русскими людьми, равно как воронежцы или новгородцы. А хохлы – это хохлы. Представитель стремительно развивавшегося субэтноса, дорожившего своим малороссийским именем.

В общих чертах данный субэтнос сформировался уже к XVII веку. За последующие триста лет своих черт не утратил. И, общинно проживая, к примеру, на юге Великороссии, или в Новороссии, или на землях Войска Донского, – в русском народе чаще всего не растворялся.

Чего ж отрицать очевидное? Кого мы хотим обмануть?